Маринке очень хотелось бежать навстречу, броситься на шею, но она не побежала, хотя радость внутри скакала визгливым, прыгающим щенком. Березина осталась степенно и важно стоять на стуле, довешивая на карниз постиранную занавеску. Светлана Юрьевна, устав бороться с Маринкой, что не думает ни о себе, ни о ребёнке, полетела жаловаться. И наябедничала по дороге, забирая у сына куртку, прося повлиять. Маринка не сомневалась, что он повлияет - просто очень хотела дать ему возможность повлиять.
- Проказничаешь? - ласково спросил Кир, входя в комнату, улыбаясь, созерцая комок счастья Маринки глазами огромной любви. Протянул руки и... маленькая кошка очень хотела броситься в своё распахнутое навстречу окно, зная, что оно принадлежит только ей одной. Для неё в этой жизни кто-то зажёг свет... Но она не прыгнула, позволяя себе прочувствовать полноту мгновения, а Киру тихо подойти, обнять и поцеловать опустившийся, выпирающий живот.
- Настёна, мамка не слушается? - шепнул он, потираясь носом и лёгкой щетиной. Поднял, снимая с табуретки, легко, не чувствуя веса...
Счастье не обременительно - говорил Кир. Они смотрели друг на друга, сияли незримо, и Светлана Юрьевна, украдкой утерев напросившуюся слезу, вышла, тихонько прикрыв за собой дверь, не осмелившись ничего говорить, боясь помешать и спугнуть прилетевшую на карниз двоих птицу. Множество птиц живущих на третьем этаже.
«Ты мой человек!» – безмолвно сказала кошка, трогая лапкой раму чужой души.
А человек поставил на пол и открыл дом сердца: «Живи, кошка».