Шпионскую деятельность, меж тем, приходилось вести активно: рассчитывать встречи с агентом, показывая квартиру покупателям в отсутствие соседей. Она не сомневалась, что Кирилл сделает всё возможное, чтобы помешать сделке – просто из принципа. Продать квартиру, где звукоизоляция отсутствует как фактор, представлялось сложной задачей.
***
Игорь продолжал напоминать о себе. Звонил, интересуясь, не передумала ли она. Маринка отнекивалась, объясняя, что не желает встречаться. Думать не о чем. Игорь напрасно тратит время, зря, а оно у него не резиновое, да и на Березиной свет клином не сошёлся.
- Сошёлся - невесело пошутил Туманов, – Сам не знаю, но из головы выкинуть тебя не могу, всё время думаю. Марин, я, похоже, влюбился в тебя по уши.
Признания в любви льстят самолюбию, но в случае с Игорем Маринка огорчилась. Не интересовал Березину Туманов - чужие чувства становилось обузой. Неприятной обузой. Морочить голову она могла только Киру, с остальными предпочитала расставлять акценты по местам. Кто бы для неё самой их правильно расставил?
Маринка считала себя сильной личностью, но в последние дни ровно воли лишилась. Ощущала себя слабой и потерявшейся девочкой. Очень хотелось поделиться с кем-то, найти поддержку, понимание, не оставаться одной. Войти в круг собственной беременной жизни - отыскать в ней радости, помимо общения с малышом и концентрировании на самой себе.
Дети всё ощущают, а Маринка очень не хотела, чтобы малыш понимал, что мама притворяется счастливой, но на самом деле несчастна и тоскует по своему упырю, и сердечные тайны поверять некому. Она просто не умела верить и доверять, особенно мужчинам.
Множество приходяще-уходящих пап. Маринке хотелось заплакать от понимания, что она действительно повторяет судьбу матери. А что, если и в её жизни будет всё то же самое: безнадёжный поиск бабьего счастья, мечты о лучшей доле... Желая обеспечить малыша, она будет рваться на нескольких работах. Маму ребёнок будет видеть только по вечерам, а однажды порог квартиры переступит незнакомый мужик... А потом ещё один, и ещё...
Нет, Маринка гнала подобные мысли прочь, решив, что лучше век станет вековать одна, чем позволит собственному ребёнку усомниться в своей любви, предаст доверие и разрушит веру в людей. Подобные переживания не шли на пользу, были откровенно глупыми и надуманными. Не родив и не зная, что случится завтра, Березина по умолчанию ставила на себе крест. Осталось только опуститься до жалости к себе, к лелеянью собственных страданий, и вот портрет её матери: разочаровавшаяся, замученная жизнью женщина, потянувшаяся к бутылке.