Пусть он прекрасно понимал, зачем она это делает, что так пытается защититься от всего, сказанного не так давно им, но приятней от этого не становилось.
— Все сказала? — приложив массу усилий, Ярослав придал голосу спокойствия.
— Нет! Знаешь, как мы смеялись с папой, когда я рассказывала ему, каким придурком ты становишься, когда «влюбляешься»? Настоящим придурком, Самарский! Только придурок может отпустить пленницу гулять по двору самой, зная, что она сбежит в тот же час, как получит свободу. А знаешь, зачем я тянула с побегом? Хотела еще чуть-чуть насладиться наблюдением за тем, как из грозного, такого высокомерного Ярослава Анатольевича, ты становишься практически ручным Славой. И знаешь что, Ярослав Анатольевич меня заводил куда больше, по крайней мере, сопли о своих гребаных чувствах не распускал! — закончив тираду, Саша поняла, что дышит так тяжело, будто пробежала не один километр, щеки пылают, а в висках пульсирует кровь.
— Знаешь, что я хочу сделать? — Яр остался стоять на месте, неотрывно смотря в полные гнева глаза. Сам он, тоже вряд ли сейчас выглядел спокойным. — Заткнуть тебя, а потом заставить брать слова назад, так, как мы оба знаем, ты больше всего любишь. Знаешь, почему я этого делать не стану? Сегодня, ты имеешь право нести ту чушь, которую так рьяно пыталась только что мне донести. Но, клянусь, Саша, если ты еще раз… Я наплюю на все.
— Ты вечно плюешь на все! Мне. Нужно. Домой. К отцу. Что тебе непонятно!?
— Он умер, Саша, — тон Самарского резко изменился, напряженные до белизны скулы расслабились.
— Это ты так говоришь! Почему я должна тебе верить?
— У тебя нет выбора.
— Есть! У меня есть выбор! Отпусти меня, Слава, пожалуйста, — теперь уже и она сбавила тон, сил бороться больше не было, но сдаваться, она ведь тоже права не имела. — Пожалуйста.
Он явно собирался сказать что-то другое, что-то важное, но передумал в последний момент:
— Тебе нужно отдохнуть.
— Нет! — но протеста ее уже никто не слушал, резко развернувшись, Самарский вышел.
Услышав, как в дверь полетело что-то тяжелое, Ярослав обернулся, но возвращаться не рискнул. Так даже лучше, пусть выпустит пар, если слезы закончились. Отойдя подальше, он набрал номер Артема.
— Алло. Завтра утром похорон. Я должен быть. А ты побудешь с Сашей.
— А она?
— Врач запретил стрессы. Лучше не надо.
* * *
Не часто город настигает такое неожиданное, совсем не радостное событие, как похорон известного человека.
Титов Константин Львович был известен как бронтозавр строительного бизнеса, крупный меценат проектов, которые на слуху у всех и каждого, хорошим другом, со слов единственного человека, способного считать бывшего директора «Апартмента» другом, образцовым отцом-одиночкой, поставившего на ноги собственную дочь.