- Микаэль? Что ты тут делаешь?
Микаэль замер. Он медленно повернул голову и увидел подходящего к нему отца в своем привычном голубом деловом костюме. Он был настолько поглощен мыслями о Норе, что даже не заметил, как напротив дома припарковался отец.
- Ничего, - сказал Микаэль, скрестив руки на груди. - Собираюсь в поездку.
Отец остановился и посмотрел на сына сверху вниз. Даже если бы Микаэль не сидел, а стоял, родитель всегда смотрел на него сверху вниз.
- В поездку куда? - требовательно спросил отец.
Микаэль снова попробовал увильнуть от ответа.
- Вроде сейчас же утро четверга.
- Я взял отгул на утро. Твоя мать сказала, что ты собираешься уехать на все лето. Поэтому я подумал, что мне следует увидеть, что происходит с моим сыном.
- О, теперь я снова твой сын?
- Микаэль, я думал, мы с этим покончили, - сказал мужчина вкрадчивым голосом.
Микаэлю больше нравились крики отца, чем притворное смирение. По крайней мере, гнев хотя бы казался подлинным. А дружелюбный голос означал только то, что ему что-то было нужно. Очевидно, ответы. И Микаэль не собирался их давать.
«Да, я же совсем забыл, как ты орал на меня и на маму. И мы снова лучшие друзья», - подумал Микаэль, но ничего не сказал. Его отец мог использовать любое слово против него, так что лучше было прикрываться молчанием как щитом.
Взгляд отца похолодел, становясь угрожающим.
- Молодой человек, вы расскажете мне, что собираетесь делать этим летом, или я сделаю все, чтобы ты никуда не поехал.
- Я просто буду у друзей этим летом. Вот и все.
Отец Микаэля молча уставился на него. Плохой знак. Его отец говорил. Постоянно говорил. Он разглагольствовал о спортивных командах, о придурках на работе, о президенте, рынке труда, мировых проблемах, которых можно было бы избежать, если все были бы похожими на него.
- Не знал, что у тебя вообще есть друзья, Микаэль, - сказал его отец с холодной подозрительностью.
Парень сжал челюсти и промолчал.
- И что это за друзья? - спросил родитель нейтрально, но его тону Микаэль не поверил ни на секунду.
Еще сильнее подтянув колени к груди, парень сосредоточился на холодном бетоне под ним. Он всегда играл в эту игру, когда отец злился. Микаэль словно исчезал, уходил в себя, позволяя телу стать твердым панцирем, который защитит ту часть внутри, которую поймут только Нора и Отец С.
- Отвечай, Микаэль.
В такие моменты Микаэль жалел, что не может говорить так свободно, как Нора, все, что захочет. Все, что он хотел сказать сейчас, было «Ты мудак».
- Ты му…, - начал Микаэль, но остановился, когда из-за угла вырулил сияющий серебристый Роллс-Ройс.