Слухи, что Остин иногда впадал в депрессию и что у него появились финансовые затруднения в связи с предстоявшим судебным процессом по иску бывшей пациентки, навели власти на предположение, что доктор покончил с собой. «Мы каждый год вылавливаем несколько таких вот прыгунов, — заявил источник, который пожелал остаться неизвестным. — Человек не может продержаться в холодных водах залива больше двадцати или — самое большее — тридцати минут».
Раф отбросил газету и взял телефон.
— Ну и что ты думаешь? — спросила Орхидея.
— Пока не знаю. Я должен позвонить другу из убойного отдела.
* * *
Пятнадцать минут спустя Раф повесил телефонную трубку, взял налитую Орхидеей чашку коф-ти и поставил локти на стол.
— Таллентайр говорит, что официального объявления не будет, пока не появятся результаты вскрытия, но те, кто ведет это дело, уверены, что это самоубийство.
— Мистер Чудо был убит вчера вечером около одиннадцати. У Остина было достаточно времени, чтобы совершить убийство и смыться на последнем рейсе парома. — Орхидея нахмурилась: — Но зачем ему убивать себя, вот в чем вопрос.
— Понятия не имею. Кто может сказать, как поведет себя в такой ситуации человек, известный своими синергетическо-психическими проблемами? Может, совершив убийство Мистера Чудо, Остин слетел с катушек. Я точно знаю, что он запаниковал вчера вечером, когда стрелял в Краудера и промахнулся.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю.
— Нооткуда? — с любопытством допрашивала она.
Он пожал плечами:
— Я ощутил это во время нашего контакта. Между прочим, Таллентайр утверждает, что они не нашли артефакт, когда обыскивали дом Остина.
— Значит, мы все еще в деле?
— Да. — Раф отставил чашку и поднялся. — Я собираюсь поехать в участок, хочу поговорить с Таллентайром лично. Возможно, смогу получить еще какую информацию.
Орхидея наблюдала, как он широким шагом направился в холл. Эта решительная размашистая поступь лучше всяких слов подсказала Орхидее, что охота полностью захватила Рафа.
Нечего сказать, мило побеседовали об их совместном будущем.
* * *
Когда в начале десятого Орхидея вошла в палату Моргана Ламберта, тот посмотрел в сторону двери и выдавил усталую улыбку.
— Привет.
— И тебе привет. — Орхидея оперлась на металлическую спинку больничной койки: — Как себя чувствуешь?
— Похоже, жить буду. Но с трудом. — Он потер лицо рукой. — Мне что-то дали, чтобы притупить абстинентный синдром6, но полностью подавить его нельзя. У меня все еще случаются легкие судороги. И чувствую себя так, словно сейчас стошнит, а во всем остальном — просто прекрасно.