Конечно отель легендарного картеля «Chateau» (чьего названия монах все равно не запомнил) был оснащен согласно последнему слову бытового прогресса. Полная звукоизоляция, пылесосы на гидравлической тяге, батареи-теплопроводы за изящными бронзовыми решетками. Здесь можно жить годами, пренебрегая суетным миром за толстыми прозрачными окнами, которые не задерживали ни единого лучика света, но были способны остановить бронебойную пулю. Идеальная замкнутая среда, предельно благожелательная к человеку с деньгами.
Но Гильермо все равно мерз. Неприятный холодок подкрался к сердцу, облизывая его ледяным языком. Скоро монах будет посвящен в священники и епископы. Затем кардиналы во главе с кардиналом-деканом соберутся в Паолинской капелле и с гимном «Veni Creator Spiritus» пройдут в капеллу Сикстинскую. Белый дым принесет радостную весть граду и миру о том, что у Церкви появился новый владыка, и прозвучат заветные слова «Annuntio vobis gaudium magnum: habemus Papam»[14].
Так сказал кардинал Морхауз, а он не ошибается. И от этого у Гильермо леденело сердце.
Все в этом мире происходит соответственно Промыслу Божьему, и даже самая малая песчинка не сдвинется без Его дозволения. В чем же заключена воля Господня на сей раз? Ради чего Гильермо Леон Боскэ, человек без заслуг, званий и талантов, оказался поднят к горним высям? Чего ждет Он от слуги своего?..
Гильермо прижался лбом к стеклу, перечеркнутому тонкими волосками искусно подведенной электропроводки. Окна должны сохранять прозрачность в любых условиях, поэтому в редкие дни холодной погоды стекло прогревалось и не запотевало. Там, за прозрачной преградой, жил Бейрут - близкий, но в то же время недосягаемый для будущего понтифика, скованного по рукам и ногам строгим регламентом. Иногда Леон чувствовал себя окороком, который таскают по ярмарке, демонстрируя его тонкий посол и непревзойденный вкус. Или диковинной зверушкой. Не кормить, не пугать, смотреть с почтительной осторожностью.
Город переливался многоцветием огней, искрил газоразрядными лампами, пылал реками дорог. Электричества здесь явно не жалели... Такой роскоши Гильермо не только не видал, но и представить не мог. На мгновение ему представились сотни тысяч франков, которые ежесекундно растекались по Бейруту в миллионах ипостасей. Вылетали с выхлопами дорогих автомобилей, растворялись тончайшими ароматами парфюмерии, обращались в ослепительный свет реклам. Мир безумных трат и удивительных вещей.
Гильермо приложил ладони к стеклу. Казалось, что едва ощутимая вибрация проникает даже через прозрачную броню - то билось громадное сердце города, что не засыпал ни на мгновение, днем ли, ночью ли. Хотя, скорее всего это было просто биение тока крови в кончиках пальцев.