— Да какая там вылазка? Да ты шо! — нервно заговорил Шалейко. — Какая вылазка? Шо я такого сделал? Ну, зашел в чайную, ну, выпил, женщину угостил, проводил до дому, это же разве вылазка? Я же ей не сказал, шо я с ней согласный хотя б у чем.
— Слушай, — сказал Поросянинов. — Меня не колышет, кого ты чем угощал. Хотя ты коммунист и не должен с чужими бабами, тем более на людях, но я тебе не о бабах, а о коммунисте Аглае Ревкиной. Завтра будем выводить ее из партии.
— Аглаю? — переспросил Шалейко. — Ревкину?
— Аглаю, — подтвердил Поросянинов. — Ревкину.
— Ага. Ну да, да, — закивал охотно Шалейко, чувствуя облегчение и делая вид, что он так и думал. И чтобы совсем снять с себя малейшие подозрения, быстро сообщил Поросянинову, что он и сам глубоко возмущен антипартийным поведением упомянутой выше особы. Но при этом пожелал сказать о ней и что-нибудь положительное.
— Просто не понимаю, — посетовал он почти искренне. — Все ж таки она же ж была наш товарищ. Честная, принципиальная. В коллективизации участвовала, в войну партизанским отрядом командовала… Воевала, говорят, очень храбро.
— А теперь, — резко прервал Поросянинов, — со своим же народом воюет. И с партией. В общем, завтра решительно выступишь и осудишь. Понятно?
— Понятно, — кисло согласился Шалейко.
— Не слышу уверенности в голосе, — отметил Поросянинов. — Говори прямо, выступишь или нет?
В это время раздался свисток дежурного по перрону. Паровоз откликнулся радостным нетерпеливым гудком. Он здесь уже застоялся, клокотавший в нем пар распирал его грудь, звал дальше во тьму и в дорогу. Паровоз рявкнул так, что могли полопаться барабанные перепонки, и, трогаясь с места, выпустил густое облако, в котором Поросянинов временно потонул. У Шалейко мелькнула в голове сумасшедшая мысль, а что если вот сейчас немедленно скрыться, но он даже осознать эту мысль не успел, как Поросянинов вновь перед ним воплотился и повторил свой вопрос:
— Так ты выступишь или нет?
— Ну, — завертелся Шалейко, — если надо, то как же. Я ж этот же… коммунист. Так шо само собой. — Сделал паузу. — Если только не заболею. В горле, понимаешь, саднит. Там в гостинице такой сквозняк, ну прямо вот это… Боюсь, шо ангина, понимаешь, или шо-то такое. — Он потрогал кадык и покашлял, как певец перед сценой. — Кхе-кхе! Надо бы горячего молока с медом попить, банки поставить, отлежаться…
— Понятно, — прервал его Поросянинов. — Хочешь сбежать?
— Я сбежать? Да ты шо? — всполошился Шалейко. — Да я же на фронте в атаку без каски ходил. У меня пули промежду виском и ухом свистели. Мне сколько раз комроты говорил, ты шо, Шалейко, хочешь без головы остаться или…