Ей хотелось подвергнуть испытанию неповоротливые мозги белокурого гиганта, чтобы сделать вальс более интересным для себя.
Увы, вероятно, она позволила себе нечто слишком уж провокационное, и Уотерберн меланхолично замолчал.
Какое-то время Фебе было приятно кружиться по залу в объятиях красивого мужчины, слушать музыку в исполнении опытных музыкантов и ни о чем не думать. Но потом она краем глаза заметила Лизбет и маркиза, танцевавших неподалеку – они были потрясающей парой, идеально подходили друг другу. Воздушное платье Лизбет плыло за ней, словно утренний туман над влажной травой. Гости, расположившиеся в креслах у стены, взирали на них с искренним восхищением.
Довольна ли я тем, что имею? Нет, конечно. Это ложь – откровенная, наглая, неприятная. Она бешено завидовала Лизбет, на талии которой лежала рука маркиза. Он обнимал Лизбет, словно величайшую в мире драгоценность.
Феба резко отвернулась и уставилась на своего партнера почти с неприязнью.
Теперь ее щеки полыхали, а миндальный ликер в желудке взболтался. Возможно, активные круговые движения после трех порций спиртного были не самым разумным решением.
Виконт смотрел на нее в упор.
– Я никогда не знал никого, похожего на вас, мисс Вейл.
Феба вздохнула. Теперь она испытывала к нему чувство, граничащее с жалостью.
– Вероятно, это потому, что вы виконт, а я – школьная учительница, – предположила она. – А виконты, как правило, встречаются с другими виконтами, равно как с графами, маркизами и прочими аристократами, а не со школьными учителями.
Даже эта демонстрация здравомыслия показалась Уотерберну глубокой мыслью.
– Вы никогда не были замужем? – поинтересовался он.
– Мне двадцать два года, и, наверное, в моем случае еще рано употреблять слово «никогда».
Всякий раз, когда Феба что-то говорила, виконт начинал моргать, словно она одновременно чем-то светила ему в глаза. И каждый раз, прежде чем ответить, некоторое время думал. Он напоминал одну маленькую итальянку, девочку, с которой Феба когда-то занималась. Та сначала для себя тщательно переводила слова собеседника с английского на итальянский, а потом, сформулировав ответ на итальянском, с той же тщательностью выполняла обратный перевод. Поэтому не у всех хватало терпения дождаться ее ответа. Ясно, что у Уотерберна не было опыта общения с людьми, подобными Фебе. Ему нужен был Розеттский камень[1], чтобы перевести язык простолюдинов на аристократический и обратно.
– Скажите, мисс Вейл, разве вы не хотели бы стать богатой, чтобы вас осыпали подарками и…
Она остановила его, дернув плечом. Просто ей захотелось, чтобы глаза его снова округлились, выражая потрясение ее манерами. Они так и сделали.