– Что за вздор, Лизбет! – Джонатан зевнул. – Вайолет всегда тебя раздражала, и это всем известно. Признайся, что без нее тебе легче. Ты слишком уж благовоспитанна и придаешь безмерно большое значение соблюдению приличий. – В его трактовке последнее слово звучало, как смертный грех.
По непонятной причине Фебе показалось, что ссылка на приличия относилась к ней. И ее опять охватило чувство вины и разочарование.
– Я могу и плохо себя вести, – капризным тоном девятилетней проказницы заявила Лизбет.
Джонатан фыркнул.
– Не смеши меня. Ты не знаешь, как это делается. – Он сделал большой глоток кофе. – Хотя… ты тоже можешь составить блестящую партию. Как и Вайолет. – Он подмигнул. – Время еще есть. Кто знает, как все обернется. – Он приправил свои слова изрядной долей сомнения.
– Конечно, я сделаю блестящую партию. – Лизбет покраснела. – Почему нет? Все считают, что я выйду замуж за мар… Как ты можешь сомневаться?
Какой-то нерв – потайной, глубинный – оказался задет.
Джонатан с грустью взглянул на сестру, вздохнул и поставил чашку на блюдце. Подавшись вперед, он взял ее руку и крепко сжал.
– Дело в том, Лизби, что тебя очень легко вывести из равновесия. – Лизбет ненавидела, когда ее называли Лизби. – Это скучно. Но я все равно буду это делать ради твоего же блага. – С этими словами он бросил ее руку и снова откинулся на спинку стула.
Феба засмеялась, но тут же попыталась заглушить смех кашлем.
Джонатан обернулся к ней, приподняв брови.
– На каких балах вы рассчитываете побывать вместе с сестрами Силверторн и Лизбет?
– Я не знаю. И еще не решила, поеду ли.
– Конечно же надо ехать, – хором заявили Джонатан и Лизбет с разной степенью искренности.
– Я приглашу вас на танец, по крайней мере один раз, если вы поедете, – великодушно пообещал Джонатан.
– Только предупредите меня об этом заранее, – улыбнулась Феба, – чтобы я успела скрыться.
Джонатан переглянулся с Лизбет и самодовольно усмехнулся, словно блестяще выполнил поставленную перед ним задачу. Та показала язык, что ему явно было приятно.
– Какой кошмар, Лизбет! – Фаншетта Редмонд выбрала именно этот момент, чтобы войти в комнату. – Что скажет твоя мать?
Лизбет стала пунцовой.
Бедолага! Феба почувствовала жалость к девушке. Неудивительно, что она кажется состоящей из некоего набора привлекательных поз. Неодобрение поджидало ее на каждом шагу. Вынужденная постоянно вести себя прилично, она была заложницей собственного социального статуса и красоты.
Феба попыталась сделаться как можно более незаметной – как мелкое животное замирает перед крупным хищником. Она подозревала, что миссис Редмонд не одобряет ее присутствия за столом. И в этом не было никакой личной неприязни. Миссис Редмонд видела мир, как упорядоченную социальную структуру, состоящую из нескольких слоев, и всячески следила, чтобы каждый знал свое место. Иногда порядок все же нарушался, несмотря на ее бульдожью хватку, как, например, в случае женитьбы ее сына Майлса на Синтии Брайтли. Или когда исчез ее старший сын.