– Ты останешься в комнате, – сказала она Харибде. – Это значит, что ты не будешь покушаться на попугая и пытаться познакомиться с пекинесом. Я сейчас закрою дверь, но обязательно вернусь.
Кот зевнул, демонстрируя безразличие.
Если маркиз пригласит ее на вальс, возможно, она сделает то же самое.
Феба улыбнулась, расправила плечи, гордо вскинула голову и вышла из комнаты.
Леди Силверторн, мать Марии и Антуанетты, оказалась изящной томной и очень красивой женщиной, теряющейся на фоне своих пышущих жизнью дочерей. Она явно не была строгой компаньонкой или активной свахой, вероятно, полагая, что главное – это показать дочерей достаточному количеству титулованных джентльменов, а все остальное сделает судьба, как это было и с ней. Увидев Фебу, она слегка нахмурилась.
– Ты уже встречалась с мисс Вейл, мама, – проговорила леди Мария.
– Разве? – она наклонила голову и уставилась на Фебу, словно это могло освежить ее память. Леди Силверторн явно пребывала в замешательстве.
– Конечно, – добавила Антуанетта. – Ты сказала, что она тебе очень понравилась и ты ничего не имеешь против, если она поживет у нас.
Мария из-за спины матери подмигнула.
– Как это великодушно с вашей стороны, пригласить меня. – Феба сама удивилась, как немного ей нужно, чтобы впасть в уныние. – Я счастлива снова встретиться с вами, леди Силверторн.
– Я так много говорю, – неуверенно пробормотала хозяйка дома, но спустя мгновение улыбнулась: – Добро пожаловать. Итак, девочки, вы готовы? Папа присоединится к нам позднее.
Уверенность Фебы оказалась изрядно поколебленной, когда она увидела наряды других девушек.
Красота их одежды пробила брешь в ее броне, и она почувствовала тоску – как в магазине Постлетуэйта, глядя на вожделенную шляпку. На Марии и Антуанетте были потрясающие шелковые платья разных оттенков розового. Великолепное бледно-желтое вечернее платье Лизбет выгодно подчеркивало блеск ее волос и глаз. На всех дамах были драгоценности, настоящие, насколько могла судить Феба. Близнецы носили рубины, а Лизбет – сапфиры. Прически всей троицы были модными и замысловатыми, а в волосах Лизбет к тому же сверкала диадема.
– Мне бы никогда не пришло в голову украсить прическу орхидеей, Феба. Ты выглядишь, как картинка.
Это сказала леди Мария, и комплимент казался искренним, так же как и улыбки обеих двойняшек. Лизбет, судя по всему, улыбалась потому, что было бы неправильно в данной ситуации не улыбаться. По крайней мере, она не смотрела на нее с жалостью. В ее глазах мелькнула нечто странное, но потом исчезло.
«Должно быть, я действительно выгляжу неплохо, – подумала Феба. – По крайней мере, неплохо для меня».