Тропинка стала еще уже, теперь по ней идти рядом могли только два человека, и когда Лизбет и Джонатан стали громко спорить относительно выбора направления, Джулиан уступил свое место и пошел рядом с мисс Вейл.
Некоторое время стояла тишина.
Но на губах Фебы нельзя было не заметить таинственной, проказливой и очень довольной улыбки.
– Мне нравится ваша шляпка, мисс Вейл, – наконец сказал Джонатан.
– Да? Она совсем новая, вы же знаете.
– Вряд ли новая. Мне дали понять, что некая молодая леди едва не проглядела в ней дыру до того, как я ее купил. Вам повезло, что она не пострадала.
Феба улыбнулась.
– То же самое можно сказать и о вас, милорд. На вас всегда устремлено так много горящих глаз.
Джулиан засмеялся. Лизбет, шедшая впереди, повернула головку и одарила его загадочным взглядом сквозь полуопущенные ресницы. Джулиан вспомнил, что именно такой взгляд мисс Вайолет Редмонд отрабатывала на своих поклонниках. Впрочем, взгляд был действительно хорош. Джонатан машинально улыбнулся, и девушка снова отвернулась, довольная полученным знаком внимания.
В этот момент он обнаружил, что Феба почти скрылась из виду за деревом. Вероятно, ему не следовало уделять ей столь явное внимание. Однако он нервничал по совершенно другой причине.
Немного помедлив, он все-таки задал вопрос, ответа на который опасался.
– Но эта та самая шляпка?
Несколько мгновений, последовавших перед ее ответом, показались ему бесконечными.
– Та самая.
Джулиан молча кивнул. Он испытывал большое облегчение, был очень обрадован и слишком смущен, чтобы говорить. Он всего лишь хотел посмотреть на нее в шляпке. Собственные чувства и желания сбивали его с толку, раздражали и заставляли нервничать.
– Скажите, лорд Драйден, она мне идет?
Она флиртует с ним. Внезапно Джулиан почувствовал мучительную боль. В этот момент он был, как никогда, уязвим и смущен.
– Не знаю, – раздраженно буркнул он. – Она должна изменить вашу внешность в лучшую сторону?
Феба резко повернулась к нему, широко раскрыв глаза.
– Потому что больше ничто этого не может сделать? – добавил он.
От огромного, ошарашивающего потрясения у Фебы непроизвольно открылся рот. На щеках загорелись лихорадочные пятна. Создавалось впечатление, что он ранил ее в самое сердце.
О боже. Разумеется, это прозвучало двусмысленно.
– Нет, я не это хотел сказать. Я имел в виду, что ничто не может сделать вас лучше, чем вы есть.
Комплимент был сомнительным, неуклюжим, зато абсолютно искренним. Он зародился где-то в глубине его души, куда не было доступа здравому смыслу.
Джулиан молча ужаснулся. Повисло тяжелое молчание. Похоже, он сумел шокировать и ее, и самого себя.