В наушниках все еще мурлыкала гитара, приятный голос Хелависы пел о королеве, которой, возможно, и не существует на свете. Когда успел пройти дождь – я не заметил, но на окне до сих пор играли блики молний.
Была уже ночь. Тишина поглотила город, так что любой шум во дворе казался преступлением, а рев сигнализации – и вовсе святотатством.
Какое-то время я бродил по сонной квартире, не зная чем себя занять. В четырех стенах было тесно, и я как-то неожиданно оделся и вышел на улицу. Это произошло так естественно, словно я каждый день гулял под луной.
На улице было холодно и сыро, в лицо дул противный ветер с острыми каплями дождя. Казалось бы, какого черта делать в такую погоду, не лучше ли вернуться домой и нормально поспать в теплой постели? Но нечто неуловимое, какой-то зов тянул меня вперед, я не совсем соображал, что делаю и куда иду, происходящее казалось продолжением сна.
Ноги вели меня по пустынным улицам сквозь непроглядный мрак – фонари не горели, их выключали часа в три ночи для экономии электроэнергии. Сверкало от далеких молний небо, луна еле пробивалась сквозь завесу туч.
Я нырнул под дырявый, еще лишенный листвы, свод деревьев Фабричного парка. Голые тополя с необъятными, старыми стволами недовольно закряхтели, а меня пробил озноб – не то от холода, не то от жути происходящего. Я шел медленно и осторожно, боясь наступить на хрусткую веточку.
В парке, совсем недалеко от меня, был кто-то еще. Я почувствовал это и свернул с аллеи, продолжая идти в направлении зова. В другое время я бы пожалел, что в кармане нет хотя бы газового баллончика, но сейчас он был не к чему – я удостоверился, что Тьма куда более серьезное оружие. Однако границы и сила этого оружия были еще неизведанны, так что следовало быть начеку.
Наконец послышались голоса – где-то в гуще деревьев. Я направился туда. За деревьями открывалась поляна с расставленными по периметру скамейками, бесцеремонно принесенных сюда с аллеи. Причем стоит удивляться тому, насколько сильным было желание доставить сюда общественные седалища, ведь на своих положенных местах ножки скамеек были залиты бетоном, а наиболее древние из них давно утонули под слоями асфальта. Скамейки образовывали какой-то многоугольник, в середине фигуры пылал яркий костер – его пламя то и дело наклоняло ветром.
На скамейках сидело около десятка человек. На первый взгляд их можно было отнести к числу каких-нибудь сектантов, собравшихся здесь ради своего пустого ритуала. В конце концов, какая еще причина могла выгнать нормальных людей из-под теплых одеял на этот собачий холод?