– Уверена, что хочешь продолжать уроки?
– Ты против?
Павел покачал головой.
– Не в этом дело. Я боюсь за тебя, Сашунь. А если бы он не успел? Понимаешь, что могло бы случиться?
Саша смотрела на него широко распахнутыми глазами, прекрасно понимая, как он волнуется, но уже не в силах отказаться. Не собиралась останавливаться сейчас, когда впервые за много лет удалось хотя бы отчасти преодолеть свои бесконечные страхи. Утром после душа она минут десять ошеломленно рассматривала расползшийся по колену синяк, оставшийся после удара Дмитрия. Боль была несильной, но осознание того, что именно этому человеку удалось сотрясти ее перекошенный мир, не давало успокоиться. И возвращаться назад она не хотела.
– Такого больше не повторится.
Откуда-то появилась уверенность, и хотелось, чтобы поскорее наступил вечер, и можно было продолжить вождение. Если, конечно, Макеев не передумает. Она собиралась серьезно с ним поговорить, еще раз извиниться, но любой ценой удержать полученную возможность, до конца не сознавая причину собственной настойчивости.
– Ты ведь разрешишь мне и дальше ездить?
Муж рассмеялся.
– Когда это ты нуждалась в моем разрешении?
– Паш... – потерлась лбом о его плечо, ощущая какую-то неловкость. – Прости, но я хочу... Хочу продолжить.
Он стиснул руки на ее спине, притянув к себе и легонько чмокнув в волосы.
– Все равно ведь поступишь по-своему... Упрямая... Но знаешь, малыш, мне это нравится. Ты давно ни на чем так не настаивала.
Едва Саша оказалась в офисе, секретарь передала распоряжение начальника о предстоящих планах на день: ее услуги были необходимы на предстоящей встрече с иностранными партнерами.
– Дмитрий Сергеевич подъедет прямо в ресторан, у него сейчас дела в городе.
В словах Людмилы Борисовны звучала какая-то недосказанность, словно та хотела произнести еще что-то, но никак не могла решиться. Саша задержалась в кабинете, внимательно глядя на женщину.
– Что-то случилось?
Та вздохнула, чуть виновато улыбнувшись.
– Сашенька, Вы простите меня... Это не мое дело, но...
Она наконец решилась.
– Мне не понравилось, как он выглядел сегодня утром. Совсем не бережет себя: усталый, бледный. Я намекнула, что мы здесь без него справимся, пусть отлежится, да он разве послушает? Вы присмотрите за ним...
Саша растерялась. Речь шла о начальнике, а не о маленьком неразумном ребенке, нуждающемся в опеке. Еще более странно было слышать подобные заявления из уст секретарши. Женщина уловила ее сомнения.
– Сам никогда не признается, а я видела, как он часто пьет какие-то таблетки. И нет у него никого, случится что, даже помочь некому.