– Я не в состоянии дать ей ни детей, ни полноценных отношений.
– Но это значит...? – почему-то не нашлось сил озвучить закравшееся подозрение, но рассказ Саши о том, что произошло в квартире Макеева, обрел совсем иное значение, и причины поступка мужчины вдруг стали очевидными. Однако он все равно нуждался в подтверждении своей дикой догадки. Дмитрий кивнул.
– Именно так. Ты понимаешь теперь, что для Саши самым лучшим было никогда не узнать о том, кто я такой? Мне безумно жаль, что не удалось сохранить тайну.
Павел мог бы поспорить, но вряд ли это имело смысл. Стоящий перед ним человек все давно для себя решил, и уверение в собственной мужской несостоятельности наверняка не было голословным. Сердце еще сильнее заныло от того, что предстоит узнать его жене. И пережить. Вот только как?
Размышления прервал звук открывающейся двери и раздавшийся следом счастливый визг Даши.
– Папочка! А мы уже пришли!
Девочка скинула сапожки и, не раздеваясь, влетела в комнату, повиснув у него на шее.
– Мы гуляли! И были в кафе! И в магазине! И я по тебе соскучилась!
Она, наконец, заметила гостя и, не слезая с Павла, помахала ему:
– Привет.
Дмитрий заморгал, выдавливая какое-то подобие улыбки.
– Здравствуй, милая.
– А мы собираемся готовить ужин. Ты останешься кушать с нами?
Мужчина не успел ответить: его опередили Сашины слова:
– Нет, солнышко, он уже уходит. Беги, переодевайся, будешь мне помогать.
Проводив дочку глазами, обратилась к Макееву:
– Дмитрий Сергеевич, как хорошо, что Вы заехали. Мне теперь не придется везти заявление в офис, – она достала из сумки сложенный вчетверо листок. – Надеюсь, Вы не станете настаивать, чтобы я отработала положенные две недели? И выходного пособия мне не надо. А сейчас Вам пора, не люблю, когда в доме посторонние.
Она отвернулась слишком поспешно, проходя мимо него и не реагируя на оклик. Словно не услышала. Мужчина метнулся было следом, но Павел его удержал.
– Дайте ей время. Так будет лучше, для всех, – он помолчал, рассматривая напряженное лицо. – Я поговорю с Сашей.
Проводив гостя, подошел к жене. Даже не потребовалось заглядывать в ее глаза, чтобы увидеть застывшие там слезы. Искусанные в кровь губы снова дрожали.
– Малыш...
Саша мотнула головой.
– Ничего не говори.
– Тебе придется меня выслушать.
Она дернулась, закрывая уши ладонями.
– Нет. Я не хочу.
– Значит, сделаешь это без желания.
Застилавшая глаза влага полилась по щекам.
– Зачем ты его впустил?
– Затем, что даже преступникам дают возможность оправдаться. А он не преступник.
– Он хуже. И мне плевать на его оправдания.