Меня отвлекает звонок моего сотового. Смотрю на часы на тумбочке и отмечаю, что уже час ночи. Кто, бл*ть, мне сейчас звонит? Беру трубку, и, когда замечаю имя Кайла, мой желудок болезненно сжимается. Это явно будут плохие новости. Нажимаю на экран:
– Пивет. – мой голос, словно хрип коня.
– Дерек, я в Бостон Дженерал. Кенну подстрелили. – его голос ломается. – И дела неважные, мужик. – Что? Как это возможно? Тру переносицу двумя пальцами.
– Я скоро буду.
– Я в Отделении Интенсивной Терапии.– завершаю звонок, бросаю телефон на кровать и одеваюсь так быстро, насколько это возможно. Пробегаю рукой по лицу. Не верю, что это происходит.
В мгновение ока я в машине. Поездка от моего дома до больницы занимает около двадцати минут. Во время поездки молюсь, чтобы она выжила. Снова и снова умоляю Господа спасти ее. Когда останавливаюсь у больницы, даже не помню, как сюда добрался. Бросаю свои ключи человеку, занимающемуся парковкой, беру талон, который он мне передает, и бездумно сую его в карман. Следую за знаками к нужному лифту, который поднимет меня туда, где лежит Кенна, находясь между жизнью и смертью. Борись, Leoncita.
Захожу в пустой лифт и нажимаю кнопку четвертого этажа, где расположено Отделение Интенсивной Терапии.
Проклятье, Кенна. Ты должна бороться. Я никогда не говорил тебе, как сильно я тебя люблю. Почему я ей не говорил, я был таким трусом, и презираю себя за то, что не показывал, как много она для меня значит. Все время, что я потерял, это из–за меня, особенно теперь, когда она может не выжить.
Двери открываются, я выскакивают, разыскивая комнату ожидания Отделения Интенсивной Терапии, зная, что именно там найду Кайла и Дженни. Они сидят на небольшой кушетке, держась за руки. Голова Дженни покоится на его плече, а он рассеянно гладит ее волосы. Кайл первым меня замечает, у него красные обеспокоенные глаза. По щекам Дженни бегут слезы.
Я опоздал? Холодею от паники, сердце с силой сжимается, пока я жду, когда один из них скажет мне, что ее уже нет
– Как она? – спрашиваю я взволнованным тоном. Сажусь на свободную кушетку рядом с ними и опираюсь локтями о колени.
Пожалуйста, пусть с ней все будет хорошо.
– Она справилась с операцией, но было много внутренних повреждений, и им пришлось удалить ей селезенку. Она потеряла много крови. Следующие двадцать четыре часа критические. Если она их переживет, то поправится. Они держали ее на препаратах, и собираются придерживаться этого в настоящий момент.
Пробегаю рукой по волосам и смотрю на Кайла, пока борюсь со слезами, которые наворачиваются на глаза. Иисус, я не плакал с того момента, как умерла моя бабушка, мне тогда было пятнадцать лет.