И с первого же удара сломал ему челюсть.
Дозор старшего лейтенанта Виктора Шабанова находился в паре километров от Верхнего Дая. Спецназовцы контролировали дорогу, ведущую к селу. Командир, выслушав по рации сообщение от подполковника Джаноева, привлек внимание бойцов:
– Выходим. Объект – “УАЗ”, номера предположительно 330. Останавливаем, задерживаем. В случае неподчинения есть предписание начальства живыми никого не брать.
Трое разведчиков остались на виду, остальные затаились. Рядом с командиром – снайпер расчета Кирилл Журенков. В руках Жмурика “классика”, снайперская винтовка Драгунова со стандартным прицелом ПСО-1М2 и 7,62-миллиметровыми патронами. Наглазник на оптике убран, Жмурик не любит “излишеств” и привык “открыто” смотреть в прицел, находящийся от глаза на расстоянии ровно восьми сантиметров. “Ни больше, ни меньше”, – частенько говаривал Кирилл, многозначительно выпячивая губу. То же самое мог сказать про свои “мишени” при ближайшем рассмотрении: “десятка” – обычно это голова “чеха” – в клочья.
Стас Верещагин, которого все называли только по фамилии, как и остальные бойцы, вооружен новеньким “АК-102” и армейским автоматическим пистолетом Стечкина.
Вообще, расчет старшего лейтенанта Шабанова считался самым “чистеньким”, униформу и бронежилеты перед командировкой покупали на свои деньги. Расходились во вкусах только в обуви. У командира, к примеру, обычные зимние сапоги фирмы “Саламандра”. Он шагнул на дорогу, показывая показавшемуся из-за поворота темно-зеленому “уазику” остановиться.
На окраине Шатоя в “УАЗ” сели две проголосовавшие чеченки и пасечник из Циндоя, ловившие попутку до Верхнего Дая. Они завели громкий разговор на чеченском, изредка поглядывая на Комалеева. Рубашка у Юрия Васильевича была о застиранным воротником, носки с вытянутыми резинками, которые он показывал, закладывая ногу за ногу, брюки с вытянутыми коленями, видавший виды джемперок с широким треугольным вырезом. Комалеев словно трудился всю ночь на выгрузке вагона: распространял вокруг резкий запах пота.
Проехали чуть больше половины пути – километров двенадцать, и машина заглохла, водитель – контрактник лет двадцати двух-трех по имени Николай – ковырялся в моторе минут двадцать. Проехали еще несколько километров – и впереди показались трое военных. Старший жестом приказывал остановиться.
– Вперед! – прикрикнул Комалеев, когда водитель убрал ногу с педали газа. – На “рубеже” <“Рубеж” – на языке военных – контрольно-пропускной пункт> остановишься, если попросят. Поехал, поехал! Неизвестно, кто они такие.