Скорпиус о его мыслях, похоже, не догадывался. Он с восхищением рассматривал его член, не спеша переходить к активным действиям. И, вопреки опасениям Гарри, первое, что он сделал — это вовсе не набросился на член, сходу пытаясь проглотить его целиком, а ласково провел пальцем по нежной коже, погладил головку и, наклонившись, поцеловал. Потом погладил Гарри по ногам, бедрам, животу, глядя на него откровенно влюбленным взглядом, и наконец обхватил член рукой. Горячий язык обжег первым прикосновением, и Гарри вздрогнул всем телом.
В следующие пару минут он вздрагивал ещё много раз, потому что Скорпиус исследовал его член языком так же тщательно, как вчера руками. Чутко улавливая реакцию на каждое прикосновение, он очень скоро стал играть на нервах, как на музыкальным инструменте, выбирая самые чувствительные точки. Конечно, без математики всё-таки не обошлось, но Гарри с этим примирился. Потому что, когда он вздрагивал, вздыхал или стонал, Скорпиус вздрагивал и стонал вместе с ним.
Его ладонь так и лежала на светлом затылке, и Гарри несколько раз останавливал себя, чтобы привычным, рефлекторным жестом не притянуть Скорпиуса ближе, прижать его голову к паху и не начать толкаться во влажное горло. Но пообещав себе, что торопить Скорпиуса он не станет, Гарри продолжал стоять неподвижно, то и дело замирая от вспышек острого удовольствия. Казалось, Скорпиус вылизывает не его член, а скользит языком по оголенным нервам, заставляя Гарри бессильно поджимать пальцы на ногах и задерживать дыхание.
Скорпиус снова прошелся языком по всей длине, покружил вокруг головки и осторожно коснулся кончиком дырочки в центре. Гарри вздрогнул особенно крупно и до боли сжал челюсти, чтобы не сжать в руке мягкие волосы и податься бедрами вперед. Воодушевленный его реакцией, Скорпиус точь-в-точь повторил траекторию языка, вырывая из груди беззвучный всхлип.
А потом Скорпиус всё-таки это сделал — обхватил губами головку и медленно двинулся вперед, похоже, намереваясь насадиться сразу до самого конца. Про уже найденные чувствительные точки он при этом не забыл, то и дело сжимая губы и скользя языком в нужных местах. Он ещё не успел продвинуться даже наполовину, а Гарри уже чувствовал, что оргазм не за горами. Во всей этой математике оказалось столько сексуальности и неведомого до этого вдумчивого удовольствия, что он уже не знал, какой минет лучше — пылкий, быстрый, с силой врывающимся в горло членом, или вот такой, неторопливый, распаляющий, пробирающий до самых жил каждым прикосновением.