Скорпиус громко всхлипнул, прогнулся в пояснице и шире расставил колени, опускаясь на локти. Переждав прокатившуюся по позвоночнику обжигающую волну, Гарри рвано выдохнул и принялся вколачиваться в податливое тело.
То ли мозги в коленно-локтевой позе работать отказывались, то ли зажиматься так было сложнее, но, как бы то ни было, а Скорпиус расслабился и вскоре начал подаваться навстречу. Гарри не знал, делал он это на инстинктах или с каким-то математическим расчетом, но ощущения усилились в разы. Скорпиус громко вскрикивал, насаживаясь на член, и вскоре стало ясно, что никакими расчётами и не пахло: от переизбытка удовольствия он начал двигаться не в такт, слишком резко, ломая ритм, а затем и вовсе задрожал, хватаясь за член.
И тут Гарри поймал себя на мысли, что хочет чувствовать Скорпиуса не только членом, но и кожей. Не теряя темпа, он наклонился, ложась грудью на влажную спину, ухватил за литое плечо, и снова выпрямился утягивая Скорпиуса на себя. Перехватив его одной рукой под ребрами, другой он накрыл руку Скорпиуса, сжал кисть, усиливая контакт его члена со своей собственной ладонью, и задвигал ею в в одном ритме с толчками.
Получалось рвано, совсем неровно, ритм то и дело сбивался, но никому из них не было до этого никакого дела. Скорпиус откинул голову на плечо Гарри и громко всхлипывал, расслабившись и отдаваясь подступающему наслаждению. В какой-то момент он замер, прислушиваясь к себе. Гарри прижал его к себе сильнее, едва ли не до хруста в ребрах, и принялся вколачиваться с максимальной скоростью, чувствуя, что и собственный оргазм долго ждать не придется.
Руке стало мокро и горячо. Гарри краем сознания сообразил, что это значит, но было уже все равно — тело сковала первая судорога наслаждения. Он вбивался и вбивался в Скорпиуса, пока тот совсем не обмяк в его руках, а опавший член не выскользнул из расслабленной задницы при очередном толчке. Только тогда Скорпиус повалился ничком на кровать, утянув за собой Гарри.
— А что говорят в таких случаях? — полюбопытствовал он после нескольких минут блаженного молчания. — Я так и не смог выбрать подходящий вариант.
— Первое, что на ум придет, — улыбнулся Гарри. — Или вообще молчат, если ворочать языком совсем сил нет, — хмыкнул он и перекатился на простынь, ложась на спину.
Скорпиус подумал немного, нахмурился и категорично заявил:
— Нет, первые двадцать три варианта я озвучить не готов.
— Мерлин, мне уже страшно представить, что ты там подумал, — отшутился Гарри. Хотя теперь стало очень интересно услышать, что именно кроилось в этих двадцати трех вариациях. — Ты специально разжигаешь во мне любопытство? — помолчав, поинтересовался он. — Я не успокоюсь, пока не услышу хотя бы резюме.