Скорпиус улыбнулся и показал ему, как выбраться на берег. Тот был мягкий и теплый, будто резиновый, но что за материал был использован на самом деле, Гарри не знал. Скорпиус подошел к почти невидимой в темноте стене и достал откуда-то кувшинчик с маслом.
— Ложись, — предложил он. — Прямо на пол.
Когда на спину полилось теплое ароматное масло, сладко пахнущее ванилью и чем-то ещё столь же приятным, Гарри готов был замурлыкать. Скорпиус щедро полил всё его тело, а потом сел сверху, мазнув яйцами по ягодицам, и стал это масло любовно втирать.
Звезды постарались на славу — спина была полностью расслаблена, что обостряло приятное ощущение от скользящих ладоней в десятки раз. Скорпиус втирал масло основательно — начав от шеи, он постепенно спустился к ягодицам, не пропустив ни одного миллиметра распаренной и оттого сверхчувствительной кожи. А может, в ход пошла и его удивительная способность отыскивать самые нужные точки, даря каждым поглаживанием неописуемое наслаждение.
Член давно затвердел и упирался в живот, и Гарри невольно пошевелил бедрами, устраиваясь поудобнее. Тем временем горячие ладони легли на ягодицы, мягко поглаживая и слегка их разминая. Порой Скорпиус забывался и сжимал пальцы сильнее, чем того требовал массаж: и в такие моменты Гарри закусывал губу, чтоб не застонать вслух. Однако можно было и не сдерживаться — тяжелое, прерывистое дыхание и так не оставляло сомнений в его возбужденном состоянии.
Гарри невольно дернул бедрами, и тут Скорпиус поступил ну совсем неожиданно. Вместо того, чтобы усилить нажим, он быстро оставил его задницу в покое и вновь скользнул вверх по спине. Ощутив острую волну разочарования, Гарри понял — еще немного, и он начнет умолять Скорпиуса трахнуть его. От одних мыслей о члене Скорпиуса — длинном и скользком от масла — стало совсем жарко, а распираемый кровью собственный член стал еще тверже и требовательно запульсировал.
Скорпиус снова прошелся по спине, убедился, что там кожа уже была почти сухая, впитав масло, и развернулся лицом к ногам. Сначала одна нога, потом другая — он начал со ступней и икр, и лишь затем неуверенно поднялся к бедрам. Осторожничая и будто чего-то опасаясь, он старательно следил, чтобы руки не совались куда не надо и лишь иногда ненароком касался яиц. Гарри, отчаянно желавшему совсем других прикосновений, все происходящее казалось пыткой, но понять Малфоя он мог — можно было предположить, что после утреннего инцидента он даже и думать не смеет о столь желанном для Гарри развитии событий.