По южной полосе проносится конвой из четырех камуфлированных «Хамви».
– Угроза заражения сохраняется на высоком уровне. Начальные симптомы – лихорадка, сильная головная и мышечная боль. Если считаете, что вы сами или кто-то в вашей семье подвергся заражению, повесьте на выходящее на улицу окно полотенце красного цвета. Если у вас в доме кто-то умер, повесьте полотенце черного цвета. Персонал Центра контроля заболеваний окажет вам помощь по мере возможности.
Ждите дальнейших сообщений.
Аманда смотрит на меня.
– Почему ты не поворачиваешь назад?
* * *
Припарковаться в моем квартале негде, так что я оставляю машину посередине улицы с включенным мотором.
– Да ты свихнулся! – говорит Лукас.
Я показываю на облицованный коричневым песчаником особняк с красной юбкой и черным свитером, свисающими из окна главной спальни.
– Это мой дом.
– Тогда поторопись. И, пожалуйста, будь осторожен.
Выхожу из машины.
Вокруг тихо. Улица погрузилась в синие сумерки.
Кварталом дальше по дороге тащатся две бледные фигуры.
Подхожу к тротуару.
Линии высокого напряжения молчат, идущий из окон свет мягче и приглушеннее, чем должен бы быть.
Свечи.
Электричества в моем квартале нет.
Я взбегаю по ступенькам к передней двери, приникаю к большому окну, которое ведет в столовую.
Внутри темно и сумрачно.
Я стучу.
Через некоторое время из кухни появляется тень, которая медленно тянется мимо обеденного стола к передней двери.
У меня пересыхает во рту.
Я не должен быть здесь.
Это даже не мой дом.
Люстра другая.
Постер Ван Гога над камином тоже.
Слышу, как щелкает замок.
Дверь приоткрывается меньше чем на дюйм. В пахнувшем изнутри запахе нет ничего похожего на мой дом.
Только болезнь и смерть.
Дэниела держит свечу в дрожащей руке.
Даже в сумрачном свете видно, что вся ее кожа – по крайней мере, на открытых местах – покрыта волдырями.
Глаза ее кажутся черными.
И кровоточат.
От белков остались только узкие дужки.
– Джейсон? – Голос у нее тихий и влажный. Из глаз бегут слезы. – Боже мой! Это ты?
Дэниела открывает дверь и делает неуверенный шаг мне навстречу.
Невыносимо, когда любимый человек вызывает отвращение.
Я отступаю на шаг.
Заметив мою реакцию, Дэниела останавливается.
– Как такое может быть? – хрипит она. – Ты же умер!
– О чем ты говоришь?
– Тебя вынесли отсюда неделю назад в полном крови пластиковом мешке.
– Где Чарли? – спрашиваю я.
По щекам моей жены катятся слезы. Она качает головой и кашляет кровью в изгиб локтя.
– Умер? – догадываюсь я.
– За ним никто не пришел. Лежит наверху, в своей комнате. Он там гниет, Джейсон.
Дэниела на секунду теряет равновесие, но удерживается, прислонившись к дверной раме.