Это вообще был очень странный день.
Этель, размышляла впоследствии Джейн, вполне могла не только сконструировать подобную историю, но и со временем заметить, сколько концов в ней друг с другом не сходятся. Впрочем, куда более вероятно, что Этель, заметив беспорядок в том или ином месте, не стала бы особенно задумываться о его причинах, даже если бы они на первый взгляд и показались ей сомнительными. В конце концов, это не ее дело, ей и без того забот хватает. Да и потом, ей и так есть о чем подумать – ведь она только что побывала у матери.
Интересно, а приходило ли в голову Этель – или Айрис, поскольку к пирогу имела самое непосредственное отношение именно Айрис, – что если пирог съел именно мистер Пол, то это была его последняя трапеза в жизни?
Джейн направилась к лестнице. Существовала еще одна разновидность популярных книг, помимо книг о приключениях «для мальчиков», причем такая, которая нравилась и многим взрослым: детективы. Однако в интервью Джейн всегда будет говорить, что на детективы у нее попросту никогда не хватало времени. Даже на то, чтобы их читать – не говоря уж о том, чтобы их писать. А жизнь и сама по себе полна загадок.
Поднявшись из холодной кухни, она вновь оказалась окутана дневным теплом и солнечным светом. Но теперь, хотя никакой особой необходимости торопиться у нее не было – часы в холле показывали, что сейчас всего двадцать минут третьего, а значит, все на свете еще заняты ланчем, – ей вдруг захотелось поскорее из этого дома уйти, она и без того уже достаточно видела.
И как раз в этот момент (так что впоследствии она всегда сможет точно назвать время этого звонка) где-то поблизости зазвонил телефон – точнее, один из телефонов, имевшихся в доме, которого она раньше не заметила. Она вздрогнула и буквально замерла на месте. У нее было странное ощущение: телефон звонит именно потому, что она невольно подошла к нему слишком близко. Трубку она, разумеется, не сняла. Это было бы в высшей степени глупо, хотя она очень даже неплохо умела отвечать на телефонные звонки. Телефон все звонил и звонил, а она так и продолжала стоять рядом, боясь пошевелиться, словно телефон тут же заметил бы малейшее движение с ее стороны. Чувствовала она себя при этом чрезвычайно глупо.
Но разве не чрезвычайно глупо было стоять голой в холле незнакомого дома?
Она снова поднялась по лестнице в спальню Пола. Там все было, разумеется, по-прежнему. Только солнце, все еще светившее прямо в распахнутые окна, немного склонилось к западу. Их одежда комком валялась на кресле, и брюки Пола, так ему и не понадобившиеся, переплелись с ее чулками. Одеяла, отброшенные в сторону, сползли на пол. А то пятно на простыне уже немного подсохло. Все было почти по-прежнему, и все же ей казалось, что за то короткое время, что ее здесь не было, комнату Пола словно окружили некой невидимой стеной. Неужели это та самая комната, в которой мы…? Неужели мы действительно здесь…?