— Что такое «селери»?
— Растение. Если найду в магазинах, принесу тебе, покажу.
Генри оказался прав. Когда она съела весь салат, исчезли разрезанная мамина грудь, кровоточащие сосуды. Она зевнула.
— Ты, наверное, мало спала?
Она кивнула.
— Ты должна верить, что всё будет хорошо. Американцы не выскажут страха или опасения, даже когда всё очень плохо, они говорят — «всё хорошо». Это помогает. За словом идёт действие — ситуация улучшается. И ты повторяй, пожалуйста: «Всё будет хорошо. Операция проходит удачно». Ну, ты поела, и я пошёл. У меня встреча. Я приду попозже. — Он встал и попросил: — Ты можешь посмотреть на меня?
Она подняла к нему лицо.
— Ты очень особенная, Юлия. Я никогда не видел таких богатых глаз.
— Хватит, Генри, пожалуйста!
Это нужно немедленно прекратить. Она обязана сказать, что — замужем, что любит Аркадия и для Генри может быть только другом. Почему же она не говорит этого?
— Спасибо, Юлия.
— За что?
— За то, что ты посмотрела на меня.
Генри встал и быстрым шагом пошёл к выходу.
Провезли больного в другую операционную. Очень полного, очень бледного.
Громко рыдала такая же полная и такая же бледная женщина, цеплялась за каталку.
Юля закрыла глаза. Подремать хоть десять минут!
— Вы ждёте результата операции? Меня послал хирург.
Юля вскочила, и книжка с пакетом упали на пол.
— Что-о?!
— Вы сядьте. — Женщина села рядом. — Пожалуйста, вы должны быть готовы ко всему. Случай очень запущенный.
— Мама жива?
— Пока жива, — сказала женщина сочувственно. — Но очень сложный случай.
— Если она жива и операция не закончена, почему вы пришли ко мне?
— Американский хирург сказал: мы обязаны извещать родственников о ходе операции, чтобы для них не было неожиданностей. — Женщина положила свою руку на Юлину. — Я не согласна с ним и ни за что не стала бы говорить с родственниками до конца операции, но американский врач потребовал. — Женщина встала и пошла в операционную.
Провезли больного из операционной.
Нет, мама, нет!
Сытость мешала осознать происходящее — словно сквозь вату пришла информация от хирурга.
Ребёнок сладко ел еду, принесённую Генри, сладко рос в ней, казалось, всё так спокойно и так надёжно в мире. Юля встала и стояла, позабыв поднять книжку и пакет, и не знала, что делать.
Мама с секунды на секунду может умереть, не приходя в сознание, не осознав, что не будет растить её ребёнка и что они не увидятся больше, но чувства потери не возникало. Мама стоит на пороге гостиной в своём домашнем платье, улыбается: «Я тоже хочу есть». Мама сидит напротив неё и рассказывает о своём детстве. Из смерти мама выбралась к жизни. Она доехала до хирурга.