Юля может сказать «Ты загнал маму. Если бы она осталась с тобой, умерла бы», но мама — рядом и жива, зачем что-то говорить?
— Попроси его позвонить, когда он появится.
Юля не сказала «Он долго не появится. Самолёты не летают». Из этого следовал бы прямой вывод: ищи блудного сына под боком, у бабки с дедом, возвращай домой.
— Хорошо, — сказала Юля, — я попрошу его позвонить.
— А ты совсем не скучаешь по отцу?
Его вопрос виснет дымом над ней и мамой.
— Как чувствует себя мама? — спрашивает отец.
— Хорошо, — отвечает Юля.
— Ну, поговорили. Негусто. Впрочем, и раньше-то из тебя слова не вытянешь. Передай маме привет. Она не хочет поговорить со мной?
Но Юля не отвечает, кладёт трубку.
Мама — камышинка, качается рядом под ветром отцовых слов. Из бледности — два красных круга и — прошлое из глаз. Неужели она всё ещё любит отца?
— Ты хочешь к нему? — спрашивает её Юля.
Воздуху после разговора с отцом стало ещё меньше. Почему не звонит Аркадий?
Снова звонит телефон.
Не дождавшись маминого ответа, Юля берёт трубку.
— Юш, я добрался до бабушки с дедушкой, они собирают обед. Пожалуйста, позвони, когда прекратится снег.
— Звонил отец. Зол. Хочет вернуть тебя.
— Надеюсь, ты не сказала ему, что у вас снег и самолёты не летают?
— Не сказала.
— Спасибо. Бабушка хочет поговорить с мамой.
Юля передаёт маме трубку, а сама, кутаясь в плед, выходит из квартиры.
Один глоток воздуха!
Дом тих. Люди вымерли.
Дверь парадного открывается тяжело, а ведь она не может быть придавлена снегом — над крыльцом козырёк! Намело и сюда. Снег по колено, но всё-таки можно стоять прижавшись к двери и дышать. Садик, улицы — под снегом. И, кажется, сверху тоже намётаны сугробы, только эти сугробы движутся вниз.
Теперь она знает точно: снег послан людям в наказание.
И нет случайностей.
Ася права: все случайности закономерны.
Не случайно в их селе появился Давид Мироныч. И Аркадий приехал к ним не случайно. И совсем не случайно Аркадий тоже знал Давида Мироныча.
Юля пытается накормить воздухом ребёнка, но вдохнуть глубоко не получается.
Немногие для вечности живут,
Но если ты мгновенным озабочен,
Твой жребий страшен
И твой дом непрочен!
И совсем не случайно именно этими строками сейчас зазвучал голос Давида Мироныча!
Что учитель хочет сказать ей?
Изо всех сил Юля напрягается и — не понимает.
В это мгновение идёт снег. И сейчас он наверняка кого-то губит — засыпая. Ей и её ребёнку он не даёт дышать. А Аркаша сейчас — под снегом, она чувствует это. Как же можно сейчас, в это мгновение, думать о вечности? Что-то другое хочет сказать ей Давид Мироныч.