Энн, забравшись с ногами на материну постель, квохтала: «Девчонка! Девчонка!»
Эшли подошел и сел с нею рядом. Спросил негромко, доверительным тоном:
— Зачем ты так, Энн?
— А мальчики не плачут.
— Слыхал. Так принято считать в Коултауне.
— Все так думают.
— Коултаун — совсем крохотное местечко, Энн. Миллионам американцев оно неизвестно даже по названию. Есть много такого, о чем в Коултауне и понятия не имеют. Мне бы не хотелось думать, что вы с Констанс — просто маленькие коултаунские кумушки, ограниченные и невежественные. Маленькие провинциалочки, которые смотрят на все не своими глазами, а глазами Коултауна.
— Что вы хотите сказать, мистер Эшли?
— Разве ты не знаешь, что даже самым сильным, храбрым мужчинам случается иногда плакать?
— Нет… Папа никогда не плачет. Папа говорит, что…
— Авраам Линкольн плакал. Царь Давид плакал. Это-то ты должна знать. Мы тут совсем недавно читали вслух книгу, где рассказано, как плакал Ахилл — уж мужественнее Ахилла не было никого на свете. «И крупные слезы падали ему на руки», — говорилось в книге. Твой брат вырастет мужественным и сильным, а все-таки ему иной раз случится заплакать.
Энн притихла. Джордж лежал, затаив дыхание. Эшли пересел в кресло около его постели и незаметно сделал Юстэйсии знак отойти подальше. Склонившись над мальчиком, он заговорил вполголоса.
— Я знаю, каково это, когда снятся страшные сны, Джордж. У меня у самого это бывало. Тебе неприятна мысль о завтрашней операции?
— Нет. Операции я не боюсь. Тут… тут другое.
— Снов обычно не принимают всерьез, а между тем они могут быть очень страшны. И очень похожи на явь. Мне такие сны снились после того, как я пропорол себе щеку. Видишь шрам, вот здесь, у подбородка? Я копнил сено, и вилы ударили меня по лицу. Мне тогда было столько лет, сколько теперь тебе… А ты помнишь, что тебе снилось?
— Нет… Не все.
— Нас никто не слышит.
— Он за мной гнался.
— Кто?
— Какой-то… великан. В руке у него был нож, каким срезают высокую траву.
— Серп или коса?
— Скорей серп — круглый.
— А ты знаешь, кто был этот великан?
— Нет. Просто великан. И он смеялся, будто все это в шутку, только…
— Но тебе удалось убежать.
— Я теперь боюсь снова заснуть. Я повернулся и сделал ему что-то такое. И он… лопнул. Мистер Эшли, это было так страшно. У меня под ногами сделалось скользко и мокро, словно я его ранил или… или, может, убил. А я хотел только оттолкнуть его.
Джордж замолчал и отвернулся к стене. Он весь дрожал.
— Понимаю, все понимаю. Да, это очень страшный сон. Немудрено, что он так потряс тебя. Но знаешь, в нем есть и что-то хорошее. Человек должен уметь защищаться, когда на него нападают. Этот сон означает, что ты растешь, Джордж.