Коултаун.
Он огляделся в бурлящей толпе. Сестры его не сразу узнали. А он не приметил Порки, стоявшего под деревьями там, где кончался перрон. Наконец ему удалось совладать со своим волнением и войти в роль. Решительным шагом он направился к начальнику станции, и, положив свертки на скамью, протянул ему руку.
— Здравствуйте, мистер Киллигру! Рад вас видеть.
— Да это же Роджер! Ну здравствуй, здравствуй! Добро пожаловать домой! Твои сестры где-то здесь — только что я их видел.
За горными кряжами горные кряжи, долины и реки…
Здесь, на этом перроне, три с половиной года назад закованный в кандалы отец Роджера с разрешения начальника охраны обратился к мистеру Киллигру: «Хорэйс, мне хотелось бы передать моему сыну эти часы». — «Будьте спокойны, мистер Эшли, я сам это сделаю». Здесь, месяцем позже, Софи поставила столик и начала торговать лимонадом, три цента стакан. Здесь миссис Гиллиз в скорбном безмолвии склонилась перед мужем, вернувшимся из Массачусетса с гробом их сына, который разбился насмерть, катаясь на санках с гор. Здесь когда-то сошел с поезда молодой Джон Эшли с семейством и огляделся по сторонам, полный радужных надежд. Ах, эти вокзальные перроны! Здесь Ольга Сергеевна навсегда распрощается с Коултауном, подтянутая, нарядная, готовая к возвращению на далекую родину; а Беата Эшли впервые за двадцать восемь лет сядет в поезд, чтобы съездить в Нью-Йорк повидать сына и внуков. Отсюда Джордж Лансинг отправится навстречу своей удивительной судьбе — впрочем, не совсем отсюда: он уедет тайком, прыгнув в поезд с высокой угольной кучи у подъездных путей в нескольких сотнях ярдов от перрона. Отсюда потом молодые коултаунцы уезжали на первую мировую войну и сюда же с войны возвращались. Но ко времени второй мировой войны здесь уже проложили шоссе, а железнодорожный путь спрямили и новая колея прошла в одиннадцати милях к западу от Коултауна. Вокзал пришел в запустение. Он разрушался — словно сгорал понемногу — и наконец морозной ноябрьской ночью там в самом деле возник пожар и ветхая постройка сгорела дотла — как все сгорает в этом мире.
Роджер оглянулся. К нему торопливо шла миссис Лансинг.
— Роджер! Милый Роджер! — воскликнула она и расцеловала его, как делала сотни раз в годы его детства. Эта неуместная ласка еще долго потом служила темой городских пересудов. С девочками Лансинг Роджер поздоровался за руку.
— Веселого рождества всем вам, — продолжала Юстэйсия. — Ты, надеюсь, выберешь время побывать у нас?
— Непременно, миссис Лансинг. Я завтра же вечером к вам приду.