Командор поднял руку.
— Я хочу говорить! — Он попытался улыбнуться.
Получилось плохо.
— Говорить, сир? — крикнул Героним. — О чем нам разговаривать? Вы послали за нами своих головорезов, незаслуженно напяливших свои сверкающие доспехи и белые плащи. Загнали нас на это проклятое кладбище, а теперь хотите поговорить?
— Именно! — кивнул Хорас, не пытаясь вступать в спор. — Я допустил немало ошибок в своей жизни, но эта была самой роковой. Из-за нее погибло немало хороших людей, рыцарей и друзей. И я не хочу, чтобы из-за моей глупости продолжали гибнуть живые. Я слишком стар для этого.
После этих слов выражение лица тролля неуловимо изменилось. На грязной, изрытой морщинами и шрамами, бугристой, словно камень морде проявилось нечто, в чем командор с удивлением узнал надежду и тягучую густую боль потери.
— Верно молвишь, рыцарь! — пророкотал великан. — Вот только поздно уже — моего братана да и всех остальных не возвратишь. Кабы ты подумал об этом раньше.
— Гордость затмила мой разум.
— И что вы предлагаете, сир? — недовольно буркнул Героним, косясь на наступающих мертвяков. — Опять сделка, от которой нельзя отказаться?
— Сотрудничество. Вместе, я думаю, нам будет легче отсюда выбраться. Давайте объединим усилия и покажем силу Света этим мертвым ублюдкам! Мы знаем отчего они умирают окончательно. — Он кивнул на свой горящий меч и покосился на секиру полуэльфа. — И втроем мы сумеем без потерь пробиться отсюда.
— Да пошел ты, сир дхаров! — не выдержал, наконец, Героним и потряс Головорубом. Оскалился: — Сами…
На его лицо легла тяжелая, как горный валун лапища:
— Погоди. Он дело говорит! Хватит смертей — в тебе говорит это дхарово оружие. Секира всегда жаждет крови. Живой крови. Все-таки сухая гниль, что течет в жилах этих изрыгнутых землей ей явно не по вкусу. Не поступи ей! Борись!
— Вы благоразумны, господин тролль! — кивнул Гурделу Хорас.
Он подошел к полуэльфу, опустив меч.
— Я сожалею о наших разногласиях. Давайте выбираться отсюда вместе. — Командор сдержанно улыбнулся. Героним сплюнул и отвернулся. Гурдел кивнул паладину, принимая его в свою команду.
Хорас на миг прикрыл глаза. Глубоко вздохнул, разгоняя скопившийся в груди холод. И резко выкрикнул, вскидывая меч:
— Только еретики должны умереть!
Свет простит. Он все простит, если поступаешь во имя Его. И убийство, и предательство, и подлость.
Раскаленный горящий клинок рассек воздух, но свою цель не достал. Гурдел отшатнулся, инстинктивно прикрывая глаза. Неосторожно он отступил в туман, и на нем повисло несколько мертвяков, словно гончие псы на загнанном медведе. Тролль взревел.