— Кажется, есть идея! Клянусь Бездной! Пора вспомнить былое!
Цверг опустился на колени перед павшим шагратом. Пальцы, длинные, жадные, задвигались, будто в предвкушении. Шмиттельварденгроу облизнулся.
— Что-нибудь острое есть? — Он выразительно посмотрел на огра. — Кроме твоего языка.
— Само собой, капитан! — кивнул Фозз и, наклонившись, быстрым движением разодрал когтем кожу на шее шаграта.
Животное задергалось, хрипя и захлебываясь. Кровь брызнула тугой струей, обильно орошая серые руки цверга. Шаграт забился, захрипел.
— Да-да, — проворковал цверг. — Давай-давай, не жалей!
Он погрузил руку в разверстую рану, а второй принялся поглаживать мех на морде животное. Над плечом возникла любопытная морда джаффца.
— Ух ты! Магия крови! — восхитился Джалад. — Темнейшее из темных…
Ни слова не говоря, Шмиттельварденгроу двинул его локтем в грудь. Джаффец тут же осекся.
Слова заклинания сами собой всплыли в голове, скользнули на язык и выпрыгнули наружу, впитываясь в плоть и кровь.
— Призываю…
Кровь изменилась, превратилась в нечто вроде плотной пленки, которая вместо того, чтобы спокойно стечь, начала обволакивать тушу шаграта. Животное забилось в судорогах, но потом резко замерло. Глаза его заполнило густой краснотой, в которой утонули широкие черные зрачки.
— Призываю… Восстань из праха и крови!
Шаграт завизжал, тонко, почти, как человек, но вряд ли его крики могли разжалобить хоть кого-нибудь из присутствующих. Только склонился ниже любопытствующий Джалад, а Фозз равнодушно облизывал пальцы, тщательно вычищая кровь из-под ногтей. Но вот удовольствия в этом было немного: все-таки, не сладкая человечина.
— Хоть сейчас послужи, как надо, проклятая животина! — прохрипел цверг, с усилием ворочая толстыми пальцами в ране.
Призвать демона крови не сложно — достаточно лишь значимого количества драгоценной алой жидкости. Не сложно, но опасно. Сам ритуал прост до отвращения, но требует четких и точных действий. Иначе призванная тварь обернется против своего создателя.
Шмиттельварденгроу давненько не вызывал демонов, не считая духов праха. Но это так — мелочь шаловливая. И совсем давно не лепил для них вместилище из плоти и крови. Но боялся он лишь поначалу. Стоило только приступить, как руки сами все вспомнили, а в голове всплыли слова заклинания.
— Кровью и мясом… Прахом и костьми…
Шаграт и не думал затихать: он дергался все сильнее, а удерживать его было все сложнее. Кровь превратилась в густое червивое месиво, безостановочно шевелящееся и завоевывающие все новое и новое пространство.
Животное выгнуло, аж хрустнули смещенные кости. Острые шипы продырявили кожу, с треском вытянулись лапы и когти. Череп увеличился, вытянулся, в особенности челюсти. Мягкие, словно резиновые губы задрались, обнажая чудовищные клыки и багровые десны; все выше и выше, сворачиваясь пергаментными свитками, обнажая кости черепа.