4.
Пир был великолепен. Некоторые из приглашенных не видели столько еды и за всю свою жизнь. Зеленые ушастые твари наелись и напились до отвала, даже Джиллиан с Джорджем и те не отказали себе в удовольствии, а потом она долго и пространно извинялась перед Джеремией за все сказанное. Глазастик слушал и кивал в такт ее словам, понимая, что это пока, а потом… А потом мало ли что может случиться. Жизнь вообще опасная штука.
Гости разошлись к поздней ночи, кое-кто заночевал в свободных комнатах, а Джеремия и Джарвус остались разбирать завалы из грязной посуды и поломанной мебели — некоторые из родственничков здорово побуянили. Племянник предложил пригласить «быков», но Глазастик решительно отказался — подчиненных и слуг ни один уважающий себя гоблин не приведет в свое родное логово. Про что он и не преминул заметить Джарвусу. Тот лишь кивнул и ответил своим знаменитым:
— Угу.
— Молодец! — похвалил его Джеремия, потрепав патлатые кудри меж длинных ушей. — Ты приберись тут, а я… уэээууу… пойду вздремну — день выдался сегодня на редкость загруженным.
— Угу, — буркнул в ответ Джарвус, меланхолично подметая пол.
Глазастик поднялся к себе, отягощенный выпитым и съеденным. Племянник еще для виду помахал метлой, а через полчаса открыл входную дверь, за которой мокли под моросящим осенним дождем Гурдел и Мурдел. Одеты они были во все черное, на физиономии натянули черные же платки с прорезями для глаз, и каждый имел при себе тяжелую дубинку на поясе.
— Заходим, — прогундосил племянник и приглашающе отступил в сторону. — Только тихо.
— Ну, дык… — начал было Гурдел своим басовитым раскатистым рыком, от которого дребезжали стекла в окнах, но тут же умолк, приласканный братским локтем в область солнечного сплетения.
— Дык я тихо, — шепотом закончил тролль и обиженно засопел.
Тролли как можно тише поднялись на второй этаж, сопровождаемые Джарвусом.
— Он тут, — кивнул племянник на дверь, за которой почивал дядя, посапывая и похрапывая во сне. — Все как договорились? Мне — половина золота, вам — секира и вторая половина.
— Дык верно все! — кровожадно оскалился Гурдел, мерно ударяя дубинкой по левой ладони. — Будет все в лучшем виде.
Дверь тихо скрипнула. Джеремия лишь причмокнул и перевернулся на другой бок. Над его кроватью, в кожаной перевязи висел на стене Головоруб, загадочно блестевший в темноте. Лезвие нависало над головой гоблина, похожее на топор палача, занесенный над осужденным преступником. Секира хотела крови — это тролли почувствовали сразу же, как только вошли в спальню. Чутье, тренированное за многие годы в спецвойсках, сработало без задержек и ошибок.