от того благоговения, которое шло от глаз и голоса служанки тела.
- Я только сделала то, что должна была сделать, - спокойно
сказала она.
Ниамей поклонилась:
- Вполне возможно, что здесь найдутся люди, не довольные твоим
жертвенным поступком, но я не из них, - наклонившись, она сжала руку
молодого лекаря в своих, - спасибо, Габриель. То, что ты сделала, был
очень мужественный и удивительный поступок.
Еще больше смущаясь, бард ответила слабым пожатием, ее язык
отказывался ей повиноваться.
Наконец, почувствовав смущение молодой женщины, Ниамей
ослабила свою хватку, и расправила простыню, укрывающую ее пациентку:
- Ты не могла бы немного посидеть самостоятельно? У меня
приказ влить в тебя столько жидкости, сколько я смогу. У меня тут есть
немного подогретого на огне бульона.
Слегка кивнув, Габриель позволила Ниамей помочь ей занять
приподнятое положение, опираясь на несколько мягких подушек,
подложенных под спину. Такая поза оказалась менее болезненной, чем она
могла предположить. Поглядев вниз, девушка с удивлением обнаружила
аккуратно обработанную и прижженную рану:
- Кто это сделал?
Бровь Ниамей приподнялась:
- Есть варианты? Разумеется, Великая. Она лично заботилась о
тебе, и только час назад покинула эту комнату.
- Как долго она была тут?
- Большую часть дня. Ты была слегка беспокойна и металась, -
она заговорчески понизила голос, - Великая обнаружила, что ты
успокаивалась только, когда она держала твою руку. Знаешь, ты слишком
часто ее звала.
Сердце Габриель учащенно забилось в панике:
- Я… хм… что я говорила?
Ниамей успокаивающе положила руку ей на плечо:
- Ничего существенного. В основном беспорядочные фантазии
воспаленного мозга.
Если она искала подтверждения своим догадкам, то вряд ли
получила. Все же…
- Вообще-то ты права. Я и в правду ничего не помню.
- Конечно, нет. Твое тело перенесло жуткую травму, - и высокая
женщина усмехнулась, - ну, а теперь тебе пора восстать из гроба. Итак,
что сначала? Вода или бульон?
- Думаю, что вода.
- Почему бы и нет?
___
Зена достала свои руки из окрашенной кровью воды и вытерла их
концом холщового полотенца, в то время как мозг снова и снова
проигрывал допрос заключенных. Она не выяснила ничего неожиданного,
ничего нового, кроме того, что уже знала… Но осознание этого факта не
давало ни малейшего утешения.