Как-то раз старуха ходила в поселок по делам и заметила, что на крыльце театра, на самой верхней ступеньке, лежит ребенок, а рядом сидит взрослый. Подошла поближе — а это Сяохуань с девчонкой, обе спят.
Старуха всегда была со снохой уступчива, но тут затопала, закричала:
— Хочешь, чтоб девчушка покатилась со ступенек, чтоб кровью изошла?
Сяохуань проснулась, схватила девочку на руки, отряхнула с розовой
накидки пыль, окурки и шелуху от семечек. Она привыкла, что свекровь пляшет под ее дудку, и теперь растерялась, ни слова не могла вымолвить. Старуха отняла у Сяохуань ребенка и, бросив свои дела, засеменила домой, стуча по дороге ножками, словно бубном.
Спустя десять минут явилась и Сяохуань, от ее оторопи не осталось и следа, теперь до нее как следует дошла ругань свекрови. Ах так, распекает меня, будто я мачеха? Будто я день-деньской с ребенком гуляю, чтоб она упала да косточки переломала? Даже если бы Сяохуань и впрямь замыслила дурное, и то не дала бы себя так бранить, а тут тем более — она девочке зла не желала.
— Вы мне прямо скажите: кто хочет, чтоб Ятоу упала и кровью изошла?! — допытывалась Сяохуань.
С самого замужества она еще ни разу по-настоящему со свекровью не ругалась. Но тут уж никто не мог бы ее удержать. Эрхай в поле пропалывал сорняки, начальник Чжан был на путевом обходе и Дохэ взял с собой, чтоб собирала мусор на рельсах.
Старуха тыкала пальцем в сноху:
— А что, крыльцо — место, чтоб спать ребенку?
Сяохуань отвела ее палец в сторону:
— Ну, поспала она у меня на крыльце, и что?
— Значит, ты нарочно хотела, чтоб ребенок убился!
— Что ж вы так хорошо обо мне думаете? Это дело можно куда проще устроить! С девчонкиных двух месяцев я что ни день ее нянчу, могла бы поднять эту дрянь за ноги вниз головой да отпустить! Стала бы я столько ждать?!
— Это тебя надо спросить! Что у тебя на уме?!
У Сяохуань слезы подступили к глазам, она криво усмехнулась:
— У меня на уме?.. Как будто не знаете! А вот что: взять и прирезать эту япошку! За того ребенка, что я под сердцем носила, никто еще не отплатил! Плевать, сколько зла натворили японские гады, но за сына моего нерожденного, за его жизнь я отомщу!
Старуха знала, что Сяохуань — склочница, но сегодня впервые изведала на себе ее яд. Она-то хотела отчитать сноху за беспечность, за недосмотр, что та положила ребенка спать на высокую узкую ступеньку, но сейчас глаза Сяохуань, спрятанные за толстыми припухшими веками, стали совсем дикими, кто знает, что она способна по глупости натворить.
Вернулся Эрхай, вошел, запыхавшись.