Она не успела войти в поселок, как уже пожалела. Стайка китайских ребятишек играла у въезда в деревню. Завидев Тацуру, они побросали свои дела и дружно уставились на нее с лицами холодными, как железо. Раньше они тоже делали такие лица, но глаза всегда опускали в землю. Один мальчик что-то тихо сказал, она не поняла, что, но слово «япошка» узнала. Тацуру еще не решила, бежать ей или нет, и тут мальчуган лет семи запустил в нее камнем. В нее полетела очередь из камней, комьев земли, коровьих лепешек, бежать было поздно, все пути отрезаны. Оставалось только сесть на землю, сжаться в комочек и реветь во весь голос. Мальчишки также бессильны против женского плача, как взрослые мужчины. Дети обступили Тацуру, поглядели на нее, одна рука легонько дернула прядь японских волос — вроде ничего такого, — отпустила. Другая взяла ее сзади за ворот и потянула вниз — японский хребет вроде такой же, как у китайцев. Скоро детей утомил ее плач, гикнув, они убежали.
Увидев Тацуру, Фудань без всяких слов сразу понял, что делать: сей же час отвезти ее домой, нельзя, чтоб соседи заметили у него дома японскую барышню. Фудань набросил на нее свою старую кофту, взял пригоршню грязи и размазал по ее лицу, в такой маскировке девушки из их деревни встречали японских солдат. Фудань был слишком беден, чтоб держать скот, он посадил Тацуру в тачку и сам повез ее через мост.
Когда Фудань привез Тацуру домой, она спала. Мать попросила его уложить девочку на пол за внутренней дверью, тихонько поклонилась, шепча: «Спасибо-спасибо-спасибо». Мать знала всего тридцать или сорок китайских слов, и сейчас старалась все разом их использовать. Когда Фудань ушел, мать так же тихо сняла с Тацуру сережки. Но даже это ее не разбудило.
Проснувшись, Тацуру тут же вскочила на ноги — опоздала! Староста, скорее всего, уже вернулся. Под полуденным солнцем все вокруг казалось ослепительно белым; Тацуру ступила босыми ногами на пол, почудилось, будто земля плывет куда-то назад. Матушка семенила к дому с ведрами воды, пригнувшись, чтобы вдруг не помочь стрелку из засады. Тацуру даже топнула, укоряя мать:
— Почему ты меня не разбудила, теперь уже поздно!
Весть, которую принесла Тацуру, тут же разнеслась по всей деревне. Послали мальчишек сбегать в другие японские села, рассказать им, что случилось. В Сиронами почти не осталось мужчин, даже стариков, и староста в одиночку командовал этой громадной семьей. Когда он вернется, то все решит за них, как решили старейшины Сакито, и тогда уже будет поздно. Новость застала людей врасплох, им нужен был по меньшей мере час, чтоб собраться в путь. Ничего не брать, только продукты — но продукты брать все, а еще винтовки, их выдавали каждой деревне для самообороны, по пять штук. Нужно во что бы то ни стало бежать из деревни до того, как вернется староста. Да, в Сакито жили настоящие японцы, этого не отнять, но люди в Сиронами не желали вслед за старостой становиться такими же настоящими японцами.