Наконец одним воскресным утром пришла очередь Арта. Он встал и, словно во сне, оделся в выданный ему, не подходящий по размеру комбинезон. Он сел в автобус вместе с другим мужчиной, который выглядел таким же заторможенным, и их повезли к стартовой площадке, где провели идентификацию по сетчатке глаз, отпечаткам пальцев, голосу и внешнему виду. Затем, не дав даже подумать о том, что все это значит, его провели в лифт, а потом коротким туннелем вниз, в крохотную комнату, где оказалось восемь кресел, напоминающих кресла дантиста и занятых людьми с расширившимися от страха глазами. Его усадили и пристегнули, дверь закрылась, и под полом раздался вибрирующий рев. Арта вжало в кресло, а потом наступила невесомость. Он был на орбите.
Через некоторое время пилот отстегнулся, то же сделали и пассажиры, и все приблизились к двум маленьким иллюминаторам, чтобы выглянуть наружу. Черный космос, голубой мир, прямо как на картинках, но с поразительно высоким разрешением, свойственным лишь реальности. Арт уставился вниз, на Западную Африку, и его волной захлестнула тошнота.
Когда после бесконечного периода морской болезни, которая длилась приблизительно три дня земного времени, к нему начал возвращаться аппетит, мимо них лихо пролетел один из непрерывно курсирующих между планетами шаттлов. Сделав оборот вокруг Венеры и выполнив маневр торможения на орбите Земля – Луна, теперь он двигался достаточно медленно, чтобы маленькие транспортники смогли догнать его. Во время своего недомогания Арт и другие пассажиры были переправлены на один из этих транспортников, который в подходящий момент отстрелили вдогонку за шаттлом. Ускорение было даже сильнее, чем при старте с мыса Канаверал, и когда все окончилось, Арт снова чувствовал слабость, головокружение и тошноту. Невесомость могла бы добить его. Он стонал при одной мысли о ней. Но, к счастью, в этом шаттле было кольцо, крутящееся со скоростью, придававшей некоторым помещениям гравитацию, которую называли марсианской. Арту предоставили койку в центре здоровья, занимающем одно из таких помещений, там он и остался. Он не мог толком ходить из-за своеобразной легкости марсианской гравитации. Он подпрыгивал, пошатывался и внутренне все так же чувствовал недомогание и дискомфорт. Но тошнота уже не мучила его, как раньше, за что он был благодарен, хотя и испытывал по-прежнему не самые приятные ощущения.
Этот шаттл был странным. Из-за частых аэродинамических торможений в верхних слоях атмосферы Земли, Венеры и Марса он представлял собой по форме что-то вроде рыбы-молота. Кольцо вращающихся комнат было расположено в задней его части, прямо перед двигателями и стыковочными модулями транспортников. Колесо вертелось, и люди в нем ходили головой к центру корабля, ногами – к звездам под полом.