Те из поверженных, кто еще мог говорить, необдуманно сыпали угрозами (за исключением парня, голосившего фальцетом), за что получили добавки сверх нормы ногами.
– Сами виноваты! – констатировал Николай. – Нечего нарываться! Черт!
Сталкеры поняли, что, увлекшись экзекуцией, потеряли драгоценное время, когда, взвизгнув тормозами, у бордюра остановилась патрульная машина с мигающим проблесковым маячком.
***
Меткий, Жердев и Стрелок, закованные в наручники, сидели за решеткой в отделении полиции и ожидали решения своей судьбы.
– Игорь, это мы на тебя так дурно влияем, или ты тоже по жизни везунчик, мастер в переплеты попадать? – с улыбкой спросил Николай.
– О, не переживайте! Со мной всегда было непросто. Наверное, истории большинства сталкеров так или иначе схожи. Я едва ходить начал, как стал попадать в неприятные ситуации.
– Интересно! Что можно натворить в таком нежном возрасте?
– Мне исполнилось всего три года, когда я организовал групповой побег из детского сада. Мы с приятелями заскучали во время прогулки, да еще воспиталка – грымза, ну, я и предложил сбежать. Перелезли через полутораметровую решетчатую ограду и разошлись по домам. Конечно, всех быстро поймали и вернули. Кроме меня.
– И как же ты обманул погоню?
– С нами в подселении чужая и довольно древняя бабуля жила, с головой уже не очень дружила. Я ее сразу проинструктировал: «Придут с детского сада – я не появлялся!» Встал за плащ в углу, а она рассказала воспитательнице мою легенду. И только мать, когда с работы пришла, сдала меня с потрохами.
– И это в три года? – изумился капитан.
– Да. Так что родители быстро поняли – просто со мной не будет.
– Хах! – посмеялся Жердев. – Не, мои подвиги попозже начались. Мне семь или восемь исполнилось, когда дед заметил у меня в руках патрон от крупнокалиберного немецкого пулемета. Он на Белорусском фронте воевал во второй штурмовой инженерно-саперной бригаде, по факту представлявшей собой спецназ тех времен, брал Берлин и, соответственно, прекрасно разбирался в оружии. В сорок первом году в радиусе десяти километров от нашего дома шли ожесточенные бои, и поэтому даже спустя десятилетия, после всех зачисток местности, оружия в округе осталось прорва. Патрон в руках пацаненка вряд ли мог сильно кого-то удивить, но дед почему-то насторожился. То ли калибр его смутил, то ли отличное состояние боеприпаса, в общем, начал он со мной общаться. Слово за слово, петлял я, как заяц, но на прямой вопрос «Еще есть?» соврать деду, которого любил и уважал, не смог. У матери чуть истерика не случилась, когда я сдал арсенал, закопанный в конце сада, под раскидистой японской вишней.