Большую часть времени мы с демоном, разумеется, проводили вдвоем в покоях. Относился ко мне он на удивление трепетно: помогал в любом начинании, беспокоился о моем самочувствии, часто по собственному желанию рассказывал интересные истории о людях, которые заключают сделки с демонами. Теперь я окончательно перестала его опасаться, свободно говорила с ним, как с равным. Дроккар не возражал.
После «допроса» Арбвина демон выглядел на удивление довольным, ухмылка практически не сходила с его лица. Однако спустя несколько дней его скупая радость сменилась задумчивостью, а теперь и вовсе глухим раздражением.
Сейчас мы сидели в гостиной. Мужчина, прищурившись, смотрел в окно, сцепив руки за спиной в замок. Я устроилась на полу, подложив под живот мягкие подушки, и бездумно черкалась красным грифелем на пергаменте. Уже седьмой день продолжалось это глупое заточение, мое терпение было на исходе.
— Ну что за идиоты! — Злобно воскликнул Дроккар, раздраженно расцепляя пальцы и сжимая руки в кулаки.
— Я не понимаю. — Выдохнула я удивленно. — В чем дело?
— Эти… дознаватели, — процедил мужчина, — трутся у сейфа уже пятый день и никак не могут его разглядеть! Бездари… и где их только понабрали?
— Тот самый сейф в личном кабинете Тиана? — Уточнила я.
— Да. — Резко ответил демон, разворачиваясь. — Дознавателям осталось всего три дня. Если они не найдут сейф, то прямых доказательств измены у них не будет. Значит, твоего ненаглядного будут судить за всякую мелочь, а он от нее просто откупится.
— Значит, нужно помочь дознавателям? — Неуверенно предположила я.
Демон направил на меня пронизывающий, жесткий взгляд, от которого по спине прошла волна мурашек.
— Нужно. — Хрипло согласился он. — Сегодня ты заплатишь мне еще одну душу, АрШэрр.
Боги, лучше бы я молчала!
Мне удалось быстро взять себя в руки. Порой я вспоминала об условиях сделки и пыталась приготовить себя к выполнению обязательств. Воспоминание о том, как Сеарраш наказал Санко тер Льенн за невыполнение его условий было самым лучшим стимулом, чтобы не перечить Дроккару и сделать все необходимое. Чужая жизнь ничтожна в сравнении с этим ужасом! Лучше убить трех человек, чем обречь себя на подобные муки.
К тому же, после убийства Санко я не чувствовала ровным счетом никаких угрызений совести. У меня был хороший аппетит, крепкий сон и вполне благодушное настроение. Не думаю, что после второй жертвы что-то изменится. В конце концов, я собираюсь сделать это не ради удовольствия, как какой-то безумец, а лишь спасаю собственную жизнь!
Каждый живет так, как может. Мое право выбрать именно этот путь. И пусть какой-нибудь моралист скажет, что чужая жизнь ничуть не дороже моей собственной; что я не имею права распоряжаться судьбами, решать кому жить, а кому умереть — все это совершенно не важно. Меня никогда не воспитывали идеалисткой, и я свой выбор уже сделала.