Окунувшись в мир прелестных туфелек, я совершенно отключилась от реальности. Наконец, перебрав весь стеллаж, я вернулась на диванчик с девятью понравившимися парами. Примеряя их, я слышала отдалённое ворчание Дафры: «Ну куда же я её сунула? Ведь ещё вчера она, я точно помню, была здесь! Ничего не понимаю! Верно, отрастила ноги и ушла… Глупость какая».
Из всех туфель я решила взять четыре пары: изумрудные из змеиной кожи, кремовые матовые, яркие розовые, украшенные мелкими аметистами, и сапфировые босоножки на высоком каблуке, стилизованные под изящных тропических рыб.
Когда вернулась Дафра, она подала мне изящную маленькую сумочку на витой позолоченной цепочке, идеально подходящую к кремовым туфелькам.
— Еле отыскала поганку. — Хмыкнула женщина.
— Она прекрасна! — Восхитилась я. — Я возьму её и это. — Указала я на небольшую кучу обуви, неряшливо сваленную у диванчика. Вокруг валялись одинокие туфельки разных цветов и фасонов, которые мне не подошли. Как и всегда, после моего визита служанке Дафры придётся несколько повозиться, разбирая их и складывая по местам.
— Пойдём, Лея все упакует.
Хозяйка лавки взяла меня под локоток и повела к диванчикам, где остался остывший травяной настой и подсохшие булочки. Когда мы проходили мимо прилавка, Дафра звякнула в маленький настольный колокольчик и жестом указала выбежавшей служанке на разбросанную обувь.
Когда мы расположились друг напротив друга, как и в начале нашей беседы, Дафра снова вцепилась в подсохшую румяную сдобу и проговорила:
— Знаешь, если быть откровенной, мне жаль, что вы с Тианом разошлись. Вы были прекрасной парой.
Женщина сказала это так тепло и сочувственно, что я неприлично вытаращила глаза. В высшем обществе не было места жалости или состраданию. Каждая беседа велась только с той целью, что бы найти слабые места собеседника, и как можно больнее и изящнее по ним ударить. Среди дворян не было настоящих друзей, только лицемеры, ищущие выгоду.
— Он такой ярый сердцеед, привлекательный мужчина, настоящий красавец, завидный холостяк. — Тем временем продолжала женщина. — Столько женщин мечтало заполучить его! Скольких он отверг, выставил из своей постели? И ты — утончённая, прекрасная, да за тобой увивалось полкоролевства! Эта свадьба, когда он выдавил из себя «да», и ты в самом роскошном, украшенном ручным кружевом и бриллиантами, изодранном подвенечном платье висела рядом на руках родителей. Как отец кивнул твоей головой и аплодировали гости! Ах, милая, ещё тогда я знала, что вы — идеальная пара! — Дафра утёрла скупую слезу. — Когда ты, такая разъярённая, влетала в мою лавку и без разбору сметала все мои туфли, только чтобы разорить самодовольного графа, он заходил такой серьёзный и оплачивал все, даже зная, что половина этих туфель даже тебе не подойдёт!