– Всякая проблема имеет свою первопричину и твоя тоже. С чего бы вдруг тебе стали отвратительны мужики? Обычно у женщин такое бывает после изнасилования. Тебя… это… никто… того?
Я отрицательно мотнула головой.
– Может ты выкинула это из головы? Перестала помнить. Такое часто бывает. Память блокирует шокирующие воспоминания, защищая нервную систему, чтобы человек мог жить спокойно, что-то в этом роде…
На задворках моего пьяно поехавшего сознания, что-то забрезжило, вызвав во мне смутное беспокойство. Я перепугалась, поняв, что совсем не готова к предстоящему открытию и ухватилась за первую попавшуюся мысль, как за спасительную соломинку, не желая разбираться с тем чудовищным, что сейчас просыпалось во мне.
– Мне предлагали пройти сеанс гипноза…
– Не, ты мне обо всем с самого начала расскажи, – потребовал Сеня.
И я рассказала ему про две загубленные любви так запросто, будто рассказывала это, очень личное, не постороннему человеку, а давнему знакомому. Спасибо Сене, он никак не комментировал мои откровения, а только курил и слушал.
– Это все не про то, – затушив окурок в блюдечке с лимоном, сказал он, когда я замолчала. – То, о чем ты мне рассказала, всего лишь следствие, а не сама причина, из-за которой тебя колбасит. Давай вспоминай, что было до того, как ты поступила в институт.
– Школа, – развела я руками и потянулась к коньяку.
– Тебе уже хватит, – опередив меня, Сеня забрал бутылку. – Ты здесь всегда жила или приезжая?
– Я здесь родилась.
Сеня удивился:
– А почему я тебя раньше никогда не встречал? Я всех в этом районе знаю. Слушай, а ты школу за двором у старых бараков, помнишь?
– Еще бы! Я в нее ходила. Только те бараки давно уже снесли.
– Ну и дела! Я ведь тоже в нее ходил.
– Ты, наверное, прогуливал по страшному, потому что тебя-то я точно не видела.
– Еще как прогуливал…
– Вот… а я была примерной ученицей, – назидательно подняла я палец.
– Терпеть не мог примерных, – скривился Сеня так, будто опять сжевал лимон. – Мне в школе скучно было. Ты где жила?
– Там же где и сейчас.
Сеня запустил пальцы в свою длинную шевелюру и озадачено взлохматил ее.
– Мог я проходить мимо твоего дома, если мы с пацанами ходили не прямиком, а через дворы?
– Мог. Я в школу ходила тоже, через дворы… так было короче.
– Точно! – обрадовался Сеня. – Тогда ты должна помнить заброшенный дом в том узеньком переулке…
– Он все так и стоит заброшенным…
– Мы там курили, и пиво пили… Давно я не был на той улочке. Ее, наверное, уже перестроили? Ты не знаешь?
– Представь себе, не перестроили. Сходи туда и сам увидишь тот заброшенный дом. Он стоит по-прежнему и тихонько разваливается. Я иногда заезжаю в этот переулочек, объезжая пробки. Кирпичи, перекрытия, все потихоньку разбирают, даже плитку у основания отдирают…