внутренние мышцы лона так сильно стискивают мой член, что у меня такое ощущение,
словно она может прямо сейчас вытолкнуть мой член. Но, черт побери, я не дам этому
произойти. Я преодолеваю сопротивление мышц опять и опять, вонзаясь в ее тело.
Через несколько мгновений Лауру поглощает дрожь, которая волной прокатывается
по ее телу. И она начинает кончать, когда я сбивчиво и хрипло произношу:
— Вот так. Продолжай так. Дай то, что причитается мне. Прямо-мать-твою-сейчас.
И в этот момент она начинает кричать, Лаура отдается полностью наслаждению,
продолжая издавать крики в мою ладонь.
— Шшшш, шшш, шш, — шепчу я ей в ухо, так мягко, как только могу.
Она кивает у моей руки и стонет вновь, подавляя свой крик удовольствия. Ее пальцы
кружат в последний раз на клиторе, на этот раз более спокойно. Но я, не смотря на это,
12
продолжаю трахать ее. И это смотрится завораживающе, словно она находиться всецело в
моей власти, словно я — тот, кто контролирует ее; тот, кто ответственен за то, что она
раскололась на миллион осколков в моих руках. Это, бл*дь, просто ошеломительно
красиво. В тот момент, когда она продолжает вздрагивать от стихающего оргазма, издавая
едва ощутимые всхлипы, только слегка постанывая в мою ладонь, я говорю ей:
— Это, черт возьми, хорошо, что я уже нахожусь на коленях. Я еще никогда не
испытал ничего подобного.
Я убираю руку от ее рта, и она утыкается головой в мою грудь.
— Я кричала?
— А ты не помнишь?
Я чувствую, как она отрицательно качает головой.
— Словно провал в памяти. Я как будто унеслась в другую вселенную.
Мне, бл*дь. просто необходима эта женщина. Навсегда.
— Ага, ты пыталась кричать.
— Но ты остановил меня?
— Черт, да, именно это я и сделал.
С ее губ срывается мягкий, хриплый смех, который я просто обожаю, ее бедра слегка
вздрагивают у моих. Лаура проводит пальцами по моей шее, затем чуть сильнее впивается
в кожу ногтями и проводит ими по спине.
— Теперь твоя очередь.
Я неспешно толкаюсь в нее, ощущая, как влажное желание обильно покрывает ее
киску и мой член.
— И не будьте застенчивы в своем освобождении, мистер Раскин, — говорит она, ее
дерзкие слова прорезают тьму, которая поглотила нас. — Я смогу справиться с этим.
Черт побери. Я трахаю ее так сильно, что мои яйца практически болят, а бедра горят.
Мой член пульсирует, и все, о чем я могу думать, так это только: "Как кто-то может быть
настолько идеальным?"
Прежде, чем начинает нарастать оргазм, я сжимаю свою руку вокруг ее шеи, потому
как она не может видеть меня, но должна чувствовать, что я абсолютно, мать ее, серьезен.