Вдруг у Наталии Ивановны глаза блеснули яростью и гневом.
– Ах, опять эта Клава! – в сердцах бросила она. Что нужно ей от моего сына! Есть же у неё муж, что ещё нужно? Совсем потеряла совесть! – стала возмущаться Туркова.
Я мысленно ухмыльнулся и спросил:
– А что так, не очень по сердцу вам Клава, Наталия Ивановна?
– Вы ещё спрашиваете? За что её любить? Она замужняя женщина. Весь хутор сплетничает, что она моего сына совращает. Ни стыда, ни совести у неё нет. Бесстыдница! Вы же сами убедились, если сын с этими азербайджанцами прятался у неё, значит, она приняла его, приласкала. Это как понять? При живом муже пойти на такое и к тому же прятать трёх мужчин у себя в сарае. Это как можно назвать, я даже слов не могу подобрать?
Я посмотрел на возмущавшуюся Наталию Ивановну, слегка усмехнулся и сказал:
– Как говорят в народе: сердцу не прикажешь кого любить и кого не любить! Это природа. Это догма жизни. Простите, Наталия Ивановна, мы несколько отклонились от основной темы. Так вот, что ваш сын, по нашим сведениям, знает местонахождения беглецов, но с нами категорически отказывается сотрудничать. Как я уже упомянул ранее, эти азербайджанцы очень опасные преступники. Они много бед натворили до задержания и, оставаясь на свободе, могут натворить ещё больше. Помогите нам!
Наталия Ивановна удивленно посмотрела на меня.
– Как я могу это сделать? Скажите, что конкретно вы хотите от меня?
Я пристально посмотрел ей в глаза и сказал:
– Поговорите с Егором. Вы, как мать, можете повлиять на него. Расскажите ему о нашем разговоре. Ничего не скрывайте. Лучше правда, чем обман и ложь. Я уверен, если вы любите друг друга и доверяете, у вас всё получится.
Обескураженная услышанной просьбой Наталия Ивановна, как мне показалось, растерялась, замешкалась. Тупо уставилась на меня и как будто потеряла дар речи, способность мыслить и говорить. Она молчала. Надежда бесповоротно уплывала от меня. Как я надеялся!
Мы приближались к хутору. Наталия Ивановна продолжала молчать. Я попросил водителя остановить машину. Мы с Черновым вышли.
Закурили. Солнце давно уже скрылось за горизонтом. Потухающие огненные лучи его слабо освещали темнеющее небо. Наступали сумерки. Свежий воздух взбодрил нас.
– Рудольф Васильевич, – шёпотом проговорил Чернов, – как я понял, чтобы не слышала Наталия Ивановна, будем ей говорить о ранении Егора?
Я немного подумал и сказал:
– Пока нет. Повременим. Посмотрим, как будут развиваться события…
Я не успел дальше продолжить разговор, вдруг дверка машины открылась со стороны, где сидела Наталия Ивановна. Наталия Ивановна вышла из машины и прямиком направилась к нам.