– А ты понимаешь в этом деле что-нибудь? – с сомнением посмотрела она на меня.
– Представь себе, что я в молодости активно и усердно занимался фотоделом. Даже в армии имел такую возможность. Да, да!
– Тогда вопросов у меня к тебе нет. Занимайся, если охота есть. Только буду рада.
Пока Глухова копировала фотографии беглецов, я развёл проявитель и закрепитель. После этого она проявила плёнку и, закрепив её, повесила сушить. Как только плёнка высохла, мы стали печатать на фотобумагу фотографии. За полчаса сделали штук тридцать фотографий. Повесили сушить. Как только они высохли, забрал их и пошёл раздавать сотрудникам.
* * *
Кулиничева привезли около семи часов вечера. Я попросил дежурного по отделу доставить его ко мне в кабинет, после того, как покормят. Сам в это время сбегал в магазин. Купил несколько пачек сигарет, пачку чая. Сигареты и чай были нужны для того, чтобы угостить Кулиничева. Сластить! Я знал, что сожительница отказалась от него, и потому, некому было передавать ему передачки. Ну и, конечно же, чтобы с ним легче было вести разговор. Вызвать его на откровенность.
– Добрый вечер, Кулиничев! – сказал я, когда дежурный завёл его ко мне в кабинет. – Садись! Успел поужинать?
– Успел, – недовольно буркнул Кулиничев, пристально изучая в меня.
– Давненько мы с тобой не виделись. Как ты себя чувствуешь? Не обижают?
Кулиничев оставил мои вопросы без ответа, вдруг неожиданно спросил:
– Почему такая спешка, что даже меня оставили без обеда в следственном изоляторе? Давай, быстрей, некогда! Как будто пожар случился! – с первых же минут стал выказывать недовольство Кулиничев.
– Не очень-то хорошее начало, – отметил я мысленно, – ребята тоже хороши, не могли минут тридцать подождать!
– Илья Петрович, ты прости их, пожалуйста. Ребята молодые, им сказали доставить, вот и перестарались. Молодость! Неопытность! Можешь закурить, – и я протянул ему пачку сигарет.
Вид табака всё же подействовал на него. Недовольный, напряжённый вид как будто растворился. Он взял пачку, повертел в руке и, не спеша, раскрыл её. Также, не спеша, достал сигарету. Понюхал и тогда только положил в рот. Я протянул ему спички. Закурил и глубоко затянулся. Выпустив дым изо рта, неожиданно заговорил:
– А вы, Рудольф Васильевич, заметно похудели. Щёки осунулись, глаза усталые. Видимо, преступники не дают спокойно жить. Расшатывают ваши нервы и здоровье. Тут ещё мои подельники, небось, хорошо потрепали ваши нервишки? Сбежали же ведь, и покой ваш, как мне видится, нарушили основательно, не так ли? Сообразительными оказались ребята! Лукавые искорки блеснули в его глазах.