– А у вас есть семья?
– Да, мама и папа.
– Это хорошо.
Она умолкла, глядя на жемчужно-черную воду. А потом снова заговорила. Дима слушал ее, отвечал на вопросы, что-то спрашивал, и ему было необыкновенно хорошо, а необыкновенность заключалась в том, что он чувствовал себя свободно и естественно, будто разговаривал со старым добрым другом, а со старыми друзьями не нужно подбирать слова, жесты, интонацию, с ними можно часами говорить обо всем на свете. Как ветер говорит с морем. Она была самой обыкновенной девушкой, но ему было так приятно сидеть рядом и слушать ее голос, смеяться, смотреть на живое лицо, тоненькую кисть, лежащую на камне, на острые коленки. Он удивлялся своим чувствам – Настя была не в его вкусе: бледная, худая, с немодными широкими бровями, но вот глаза… Большие серо-голубые, он заметил это еще днем, и очень глубокие, как озера… Нижняя губа чуть выпячивалась, отчего можно было подумать, что с ее лица не сходит слегка надменное выражение. Но на самом деле в ней не было ни капли надменности, она светилась какой-то детской радостью и добрым любопытством. А у него на душе скребло… Про семью соврал – про Лену не сказал… Нет, не соврал – Лена же еще не его семья.
– Настя, вы необыкновенная, – вырвалось у него.
Девушка опустила голову.
– Я что-то не то сказал?
Она посмотрела на него и улыбнулась.
– Я приду к вам рисовать. Вы на каком этаже живете?
– На третьем.
– А на крышу поднимались?
– Еще не успел.
– Поднимитесь обязательно, оттуда такой вид! Особенно ранним утром, до завтрака.
– Вместе поднимемся.
– Ранним утром? – В ее глазах прыгали смешинки. – Вы что?! Солдафонка скажет, что я у вас ночевала! Меня сразу домой отправят.
– Нет, только не это! – воскликнул Дима.
Смешинки куда-то спрятались, и улыбка Насти стала мягкой.
– Хорошо, я приду завтра до обеда, часа на полтора, если можно. И вечером, на закате.
– Конечно! Договорились! Ваши рисунки интересные…
– Бросьте! Я самоучка, меня никто не учил.
– На великих художников не учатся, ими становятся, – изрек Дима.
Настя улыбнулась.
– Знаете, мне кажется, это уже было – и море, и луна… И вон тот огонек, – она протянула руку к яркой точке, мигающей на горизонте. – И твои слова. Давай на «ты»…
– Давай! А у меня тоже было дежавю совсем недавно. Я был в командировке в Ивано-Франковске, шел по улице и вдруг почувствовал, что за поворотом будет деревянный сарай, а возле него – большая ржавая бочка. Я никогда там не был и, когда увидел сарай, а потом бочку, от страха побежал с такой скоростью, будто за мной гнались все черти ада.