— Хальт!
Немец сорвал с шеи автомат, сыпнул над головой беглянки длинной очередью. Она с испугу села на дорогу, закрыла ладонями голову. Тот, который стрелял, кинулся к женщине, пинками поднял ее с земли и, тыча в спину автоматом, затолкал опять в колонну.
Когда выстраивали колонну на площади, Санька очутился в первом ряду с краю. Идет, а сам все поглядывает на автоматчиков. Выскочить бы из колонны да за плетень… Робеет: бить будут, если поймают.
У бревенчатого моста замешкалась. По дощатому настилу громыхают грузовые автомобили. Кузова крыты брезентом. Везут какую-то поклажу.
Санька жмется к перилам. Слева гудят автомашины, справа — сваи, обрыв. Два автоматчика стоят на мосту. Курят. Глазеют на крупповские махины. Остальные конвоиры где-то позади колонны.
Шмыгнул Санька под перила, обхватил сваю руками и — вниз… Притаился под мостом. Ждет, когда уведут колонну. Скрипят доски над головой, топают вразнобой ноги. Пошла, значит…
Вечером дед Якуб принес Санькину бутыль с керосином на донышке. Подшучивает над Санькой:
— Ловко ты по свае… Заноз на пузе нету?
— Небось за ячменем тоже побежишь? — колет старика бабка Ганна ехидным вопросом. — Мешок осьминный не забудь…
— А у меня карманы в шароварах что твои мешки. — Дед Якуб хлопает ладонями по брюкам, потом поворачивает седую голову к Саньке. — Ложись спи. Завтра чуть свет подниму. У Фока работы по горло, а ты шлендаешь без дела! Ишь, абибок!..
Санька принял шутку старого рыболова всерьез. Дед Якуб из избы, а Санька — на чердак. Пускай утром ищет. Прикорнул возле теплого дымохода. На зорьке встрепенулся. Знобко… Припал к чердачному оконцу — площадь райцентра, как на ладони. Пусто там. Только черная заплата лежит на булыжнике, где стояла вчера цистерна.
На восходе солнца выкатился на площадь грузовик. В кузове мешки навалены. Остановился под липами. Санька смекнул: «Ячмень привезли…»
А вон и автоматчики вчерашние… Топчутся возле грузовика. Дручанцев ждут.
Санька тоже ждет — сейчас постучит в окошко дед Якуб. Но время идет, а старик не появляется. Видно, спит еще. Намаялся вчера… А может, один, без Саньки, подался за ячменем? Небось уже отвешивают.
Снова приник Санька к оконцу. Обшаривает площадь глазами. Нету людей возле грузовика. Только мешки лежат на земле — белые, как гуси. Да автоматчики без дела шатаются по скверу…
А по чердаку гуляет вкусный запашок. Щекочет ноздри. Слез Санька с чердака. В чулане бабка Ганна с кошкой разговаривает, бранит за что-то пройдоху. На столешнице картошка отварная сизым парком исходит. Положил Санька две картошины в карман, посолил ломоть хлеба, карабкается опять наверх.