— Патроны… Где же я их видел? — вслух перебирал он. — Стол! Ящик!
Через мгновенье в его руки легли прохладные патроны, похожие на пузатые бочонки с порохом и картечью. Священник, торопливо рассовав их по карманам, осторожно подошел к окну.
К этому времени у Ары окончательно кончилось терпение, и если бы не приказ он бы уже давно подорвал дверь.
— Гоги! — неожиданно радостно заорал он.
От машины подошел угрюмого вида горец в камуфляже…
— Ты помнишь как Аслан любил играть в «Жареного кабана»? — продолжил Ара.
Лицо Гоги разгладилось, и обнажив крупные как у лошади зубы, он громко заржал… Ему сразу же вспомнились пивные бутылки с коктейлем Молотова, которыми они забрасывали патрули федеральных войск в Чечне. Бутылки дождем сыпались на машины, осыпая людей и технику огненно-стеклянным дождем. Гоги особенно любил, когда брошенная им бутылка рикошетом от люка улетала в самое нутро машины. После этого обычно оставалось только, добив оставшихся, собирать трофеи…
Он нашел в сарае какое-то трепьё и, тщательно полив его бензином, осторожно подошел к окну. Осталось лишь поджечь этот хлам и бросить в разбитое окно. Гога, поджигая ткань, улыбался…
— Стоять! — вдруг донесся до него резкий голос.
От ворот возвращалась группа Сержанта с уловом. Два светловолосых парня, сильно похожих друг на друга, волокли брыкавшихся изо вех сил сыновей отца Анатолия. Судя по красным и помятым лицам ребят, им серьезно досталось от головорезов.
Сержант, перекинув аккуратный ингрем за спину, вновь крикнул, обращаясь на этот раз к Аре:
— Не спешите! В церкви его гаденышей взяли… Сейчас, сам как ошпаренный выскочит!
Он повернулся к дому и заорал:
— Не делай глупостей и выходи! Твои дети у нас!
Из дома, наконец, отозвался священник:
— Что вам от меня нужно?
— На от тебя ни черта не нужно! — засмеялся Сержант. — С тобой хотят поговорить серьезные люди! Так, что собирай манатки…
В ответ не раздалось ни звука…
Священник сидел за столом, закрыв голову руками, и тихо стонал. Ему было жутко больно от осознания того, что своим близким он несет лишь одни несчастья. Сначала загадочным образом умерла его мать, потом погибла Мария, и вот теперь они добрались до детей в тот самый момент, когда он был совершенно бессилен. Что толку от того, что он своими руками может разорвать как бумагу толстенную доску или одним пальцем пробить человека насквозь, если не станет детей? Зачем ему все эти знания и богатства, без семьи?
Он молча встал и, опустив голову, направился к двери.
Около крыльца его профессионально взяли под опеку и, надев наручники, подтолкнули к машине.