Привыкнув к яркому свету, я осмотрелась и поняла, что совершила что-то невероятное – друзья смотрели на меня с нескрываемым удивлением, восхищением и страхом одновременно.
– Что не так? – спросила я, проведя рукой по лицу.
Что-то звякнуло, ударив меня по груди. Подняла руку и увидела болтающийся на запястье укрепленный металлическими пластинами порванный кожаный ремень с искореженным куском железа на конце.
– Это я? – спросила у Рафэ.
– И это тоже, – кивнул, указывая куда-то вниз, доминант.
Я привстала и увидела развороченный край железной кушетки. Каким-то образом я вырвала кусок металла вместе с креплением и даже не заметила этого.
– Как себя чувствуешь? – спросил доминарий.
– Превосходно, – без лукавства ответила я.
– Это-то и пугает, – пробормотал Рафэ.
Я же встала, без усилий избавилась от ремней, не утруждая себя их расстегиванием. Просто порвала кожаные, прослоенные металлическими пластинами полоски, стягивающие мое тело, и спрыгнула с кушетки. Все тело переполняла небывалая легкость, а ум был чист и свободен.
Взглянула на стоящих в стороне людей и совершенно ничего не почувствовала, разве что легкое раздражение, оттого что они так пристально меня рассматривают.
– Что-то не нравится? – поинтересовалась враждебно.
Я помнила их и знала, что они были мне дороги, но совершенно не понимала почему. Сейчас все эти растерянные, настороженные люди вызывали во мне лишь раздражение. Мне хотелось, чтобы они перестали на меня так глядеть. Чтобы все перестали на меня смотреть…
Сделала шаг по направлению к глазеющим на меня, но кто-то удержал, положив руку на плечо.
– Что ты чувствуешь? – спросил Рафэ, возвращая меня к реальности.
– Ненавижу тебя. Всех ненавижу, – не узнавая свой голос, ответила я.
Я не успела выбрать, на кого напасть в первую очередь, – все убежали из помещения, подгоняемые Рафэ. Назойливые фрейлины пытались воспротивиться, но их вытолкали из комнаты, и я осталась одна.
Как же мне было хорошо одной, когда никто не смотрел, не ждал от меня решений и поступков, которые мне претили. Я упивалась одиночеством, наслаждаясь своей исключительностью и совершенством. Меня переполняла сила и дивное ощущение безграничной свободы.
Не знаю, сколько прошло времени, но идиллию моего существования нарушил звук приоткрывшейся двери. В комнату заглянул Анторин, – тот, с кого начались все мои беды, кого я ненавидела больше всех. Он не сказал ни слова. Лишь быстро положил что-то на пол и захлопнул дверь. Я подошла к двери и, не обращая внимания на оставленный им предмет, прислушалась.