Габи сидела рядом с Лоренцем, напряженно прислушиваясь к его дыханию. Что примечательно, он даже не терял сознания, а просто спал. И горячки у него не было.
– Не переживай, Инга, – я положил руку ей на плечо; она едва слышно всхлипнула: – Может еще и обойдется.
*** (вторник, вечер)
Чертова Теневая Сущность! Сначала едва не угробила меня под видом: "Пустяки, царапина", а теперь свалила с ног леший знает на сколько!
Вот зараза: даже головой едва повернешь…
– Ты как? – моментально подскочив, шепотом поинтересовалась Габи.
– Дай попить… Умираю от жажды, – голос звучал так, словно я реально умирал.
– Нельзя.
– Почему? – простонал я. Во рту стоял гадостный привкус крови; горло пересохло…
– Инга запретила.
А-а, вот она, оказывается главная причина…
– Я один глоточек… Она ничего не заметит.
Габи замялась, покосилась из-под навеса на торговку и воровато залезла в сумку…
– Держи, – девица откупорила бутылочку и протянула мне.
Я опрокинул бутыль и сделал пару жадных глотков. Святые небеса! Какое блаженство!
– Габи! – яростно заорала Инга.
Я торопливо, едва не захлебнувшись, опустошил бутылочку, откинул ее в сторону и ушел от проблем, отвернувшись и закрывшись с головой одеялом.
Извини, Габи. Кажется, тебе теперь влетит.
+++
– Что ты наделала, Габи! Нельзя давать пить раненым!
– Он сказал: чуть-чуть! – отчаянно взвыла Габи.
– Да нисколько нельзя! Ты что, не понимаешь? Если внутренние органы повреждены, желудок, кишки всякие, куда, думаешь, вода попадет?! – Инга металась вдоль повозки туда-сюда: – И тогда всё – пиши пропало!
– Инга, успокойся! – я аккуратно присел на задок повозки: – Ничего ведь не случилось.
– Но могло! – воскликнула торговка.
– Могло, – согласился я.
Я коснулся тыльной стороной ладони лба Лоренца. Нашел пульс на запястье. Жара не было; пульс был в норме. Дыхание ровное, спокойное:
– Он же мистик. Ему, в конце концов, виднее, что ему нужно.
Я осторожно, чтобы не шатать повозку, соскочил на землю. Инга, слегка успокоившись, заглянула под навес.
– Может, сменить повязку, а?
Я поморщился и покачал головой:
– Я бы не трогал. Зачем лишний раз тревожить рану, если все хорошо? Может, мы залезем, и хуже станет.
– И то правда, – вздохнула торговка.
*** (четверг, утро)
Я, кажется, наконец начал оживать.
За то время, что я пролежал пластом, единственным моим проявлением признаков жизни был момент, когда я подло подставил Габи.
Я долго гипнотизировал импровизированный навес, потом заглянула Инга.
– Доброе утро! – весело сказала она, забираясь в повозку.
– Угу, – отозвался я.
Торговка уселась рядом, залезла в сумку, служившую аптечкой, и достала оттуда бинты.