Портсигар в руке Паршина захлопнулся сам собой, но Паршин забыл опустить его в карман. Так и держал в руке. Взгляд сыщика приковывал к себе, как магнит. Паршин понял: это последние минуты, которые он проводит на свободе. Он отлично знал, что его физической силы достаточно, чтобы справиться даже с большим, массивным Клюшкиным, с двумя Клюшкиными, но… какой смысл? Отсрочка на несколько часов?…
Руки Паршина опустились, признавая поражение.
― Курите, Иван Петрович, что же вы! ― насмешливо-ласково произнес сыщик, переходя улицу.
Паршин вспомнил про портсигар и протянул его сыщику. Взяли по папиросе. Клюшкин чиркнул спичкой.
― Ну-с? ― произнес он, пуская дым.
Паршин пожал плечами.
― Имеете какое-либо желание? ― вежливо осведомился сыщик. ― Может, купить что-либо требуется?
― Папирос нельзя ли? ― сказал Паршин.
― Отчего же-с…
Паршин сделал несколько шагов и вдруг приблизил губы к уху Клюшкина:
― Окончательно?
Сыщик сделал только движение пальцами, но по этому сдержанному жесту Паршин понял, что все кончено ― посадка будет прочной. И тут он вдруг вспомнил, что о Клюшкине ходил слух, будто ежели очень в секрете, то этот человек за деньги может все. О таких вещах не любили рассказывать даже своим, но слухи все же просачивались. Блеснула надежда.
― Позвольте сказать слово, Дормидонт Савельевич? ― тихонько произнес Паршин.
― Отчего же-с… Только не здесь. Удобней будет в переулочке-с.
Идя рядом, как двое знакомых, они свернули в переулок. Зашли в подворотню. Паршин заговорил смелее:
― При мне деньги, Дормидонт Савельевич.
Сыщик неопределенно крякнул.
― Тысяч до пяти наберется, ― продолжал Паршин. ― Так я бы не отказался пожертвовать их… на благотворительные цели.
― Что же, благое дело, благое… ― неопределенно проговорил Клюшкин и раздавил волосатыми пальцами окурок.
Паршин испытующе глядел на Клюшкина.
― Мне бы только на дорогу рублей двести, а остальное…
Сыщик глянул на него исподлобья.
― Благое дело, но… поверьте слову, Иван Петрович, не могу-с…
― Ежели мало, Дормидонт Савельевич, зайдем ко мне, столько же еще наберем и вещи кое-какие…
― Про вещи знаю, про все знаю-с, да, верьте слову, не в моей воле. Кабы денек назад ― другое бы дело. А теперь обязан вас представить по начальству-с.
Паршин напряженно думал. Если Клюшкин знает о вещах, значит приведет полицию и к нему домой, значит Фелица лишится всего.
― Вот что, Дормидонт Савельевич, я пред вами отслужу, а вы помогите.
― Чем могу-с…
― Признали вы меня в точности?
Сыщик усмехнулся.
― Мы с вами, Иван Петрович, единожды уже встречались.
― Вот именно ― единожды, ― подтвердил Паршин. ― Но картонки моей в сыскном нету. Это я наверное знаю.