— В котором часу вы и ваша супруга отошли ко сну?
— В половине десятого, может, несколькими минутами позже.
— Вы всегда так рано ложитесь?
— Мы встаем в пять тридцать утра.
— Зачем?
— Потому что пользуемся предоставленной всем французам свободой пробуждаться тогда, когда им заблагорассудится.
Мегрэ, с интересом наблюдавший за ним, готов был поспорить, что преподаватель занимается политикой и состоит в какой-нибудь левой партии, даже, вероятно, один из активистов. Он относится к тем людям, которые принимают участие в шествиях, выступают на митингах, бросают в почтовые ящики листовки и отказываются «проходить», когда слышат это слово от полиции.
— Значит, в девять часов тридцать минут вечера вы оба легли спать и, как я полагаю, заснули.
— Мы еще минут десять разговаривали.
— Это подводит нас к без двадцати десять. После чего оба погрузились в сон?
— Только жена.
— А вы?
— Я нет. Засыпаю с трудом.
— Получается, что, когда услышали шум на тротуаре в тридцати метрах от вас, вы еще бодрствовали?
— Именно так.
— И даже не дремали?
— Нет.
— То есть вовсе не смыкали глаз?
— Я был в состоянии, достаточно активном для того, чтобы уловить шум типа топанья на месте с последующим падением тела.
— Шел ли дождь?
— Да.
— Живет ли кто-нибудь над вами?
— Нет. У нас верхний этаж.
— Тогда должны были слышать, как дождь барабанил по крыше?
— К этому привыкаешь и в конце концов не обращаешь внимания.
— Как и на шум воды, стекающей по водосточной трубе?
— Конечно.
— Получается, что те звуки, о которых вы рассказали, всего лишь часть общего фонового гула?
— Но есть существенная разница между журчаньем воды, шарканьем ног или стуком ударившегося оземь тела.
Но следователь не собирался отказываться от дальнейших попыток запутать свидетеля.
— И вы не поднялись с кровати любопытства ради?
— Нет.
— Почему?
— Потому что мы живем недалеко от кафе «У почты».
— Не понимаю.
— Вечерами перебравшие в нем люди частенько проходят мимо нашего дома и порой грохаются на тротуар…
— И остаются там лежать?
Шалю не нашелся, чем сразу же парировать этот вопрос.
— Раз вы говорили о топанье, то, как я полагаю, вам показалось, что на улице находилось несколько человек, во всяком случае не менее двух?
— Сие очевидно.
— Но только один удалился в сторону улицы Репюблик. Так?
— Считаю, да.
— Поскольку имело место преступление, в момент шарканья ног в тридцати метрах от вашего дома стояли, как минимум, два человека. Вы следите за моей мыслью?
— Не так уж это трудно.
— И вы ясно слышали, что ушел оттуда только один?
— Я уже говорил об этом.
— А когда вы осознали, что они приближаются? Вместе ли они шли? От улицы Репюблик или со стороны Марсова поля?