— Ну да. Из-за этого ж, дядя Яша, с ним никто и не дружит. Один Колька терпит.
Теперь в глазах управляющего загорелся уже настоящий гнев. Видно было, что он сдерживается с трудом.
— А тебе, Петро, он такого не говорил?
Петька растерянно переступил с ноги на ногу. Кто знает, из-за чего сердится человек? Вдруг скажешь невпопад? Однако раздумывать было некогда.
— Говорил, — кивнул он. — Сказал, что, если захочет, то вы мне дадите по шеям и из лагеря, и из деревни.
— Если захочет? Так и сказал?
— Угу. Спросите Колю.
Яков Маркович тряхнул головой. Смуглое лицо его то ли от возмущения, то ли от чего еще покраснело, пальцы правой руки с крепкими, пожелтевшими от табака ногтями сжались, и кулак неожиданно с силой опустился на колено.
— Так ты вот как, скотина бесхвостая?! — крикнул он. — Опять за старое? Мало я перед учителем краснел? Теперь срамить отца перед всем селом?
Испуганный Митька шарахнулся было к воротам, но отец опередил его. Поднявшись, он схватил его за руку.
— Нет, не удерешь, руководящий сынок! Теперь уж я не спущу тебе, как бывало. Научу и трудиться, и людей уважать.
Яков Маркович шумно передохнул и неожиданно отрубил:
— Молодец, Петро! За дело набил морду лодырю. А я еще добавлю…
Больше говорить было не о чем. Угрюмый, сгорбившийся Яков Маркович, тяжело ступая, поднялся на крылечко и ушел в дом. За ним, скуля, потащился Митька.
Раньше всех опомнилась Любка. Увидев, что отец скрылся в доме, она подошла к Петьке и, сунув ему только что очищенную морковку, по своему обыкновению проворчала:
— Ну, чего хлопаешь глазами? На вот за храбрость да уматывай. Теперь Митька у нас будет шелковый.
Тихонько, чтобы не услышал отец, засмеялась Варя. Словно по команде, загалдели за воротами ребятишки. Не одобрила Якова Марковича только Вера. Взглянув на девчонок, на Петьку, они недоуменно пожала плечами и распорядилась:
— Луковкин, в лагерь!
Об очередных передрягах, странном поведении друга и размолвке с Верой
В тот злосчастный вечер узнать, какое будет наказание, так и не удалось. Всю ночь Петьку мучили разные догадки да кошмары. А утром, как это ни странно, все решилось очень просто. Выстроив ребят на завтрак, Вера объявила, что пионер Луковкин отдежурит без очереди по лагерю.
Услышав такое, мальчишки с девчонками, конечно, разочаровались. А Петька от радости чуть не закукарекал. Ну да! Ведь дежурство по лагерю — ерунда. Разве это наказание? Только радоваться, как потом выяснилось, было нечего.
Вера решила во что бы то ни стало удержать Петьку от новых проступков. Зоркий глаз вожатой неотступно следил за каждым его шагом не только во время прогулок или купания, а и в столовой, в спальне, на умывании. Стоило, например, завернуть за угол, чтобы поймать Юрке кузнечика, как сзади уже раздавалось: