– Мама, я не хочу на кораблик, в избу хочу! Там тепло…
Крутобокий струг, один из тех, на которых они пришли от Астрахани, уже покачивался возле дощатого причала. Яшка Верзига засуетился, раздавая тумаки причальным, чтоб подтянули его поближе:
– Пожалуй, атаман, на ладью! Струг наилучшайший, с полной снастью, на таком хоть до Камня, хоть до самой Персии дойдешь! Мы тебе и припаса съестного довольно положили, хлебного вина – два бочонка, зелья для огненного боя – бочку и одежи всякой…
– А веревку, чтоб с позора удавиться, не забыли? – мрачно пошутил Заруцкий.
– Есть и веревка, атаман…
Из городка подошли человек двенадцать казаков, лиц которых Марина в темноте не разглядела, но по особой горделивой молодецкой ухватке разобрала – донцы. Скинув шапки, они поклонились Заруцкому:
– Мы с тобою, батька Иван Мартыныч! До конца…
Атаман, по одному взмаху сабли которого некогда срывались в лаву тысячи удалых всадников, обвел свое невеликое воинство долгим взором:
– Спаси бог, станичники! Что так мало?
– Прощай, батька, прочие не схотели. Уморились дюже…
Оруженосец Заруцкого Егорка приблизился и протянул Марине лук со стрелами:
– Пожалуйте, государыня Марина Юрьевна, саадак ваш да колчан. Я собрал да принес, не ровен час, забыли бы, а вещица-то куда как способная!
Марина поблагодарила верного казачка печальной улыбкой. С юных лет она неплохо стреляла из лука, теша себя этой благородной забавой еще в саду родового имения Мнишеков, а сейчас, среди казаков, освоила это искусство в совершенстве… Но верный лук, такой небольшой и удобный, сработанный специально для женских рук, уже не придавал ей ощущения силы, защищенности. Марина чувствовала, как смертельная усталость, безразличие овладевают ее душой, сковывая все члены и лишая воли. Одно лишь биение сердца малютки сына, которое она слышала даже через толстую кошму, будило ее от этого вялого полуобморочного состояния…
Казаки стали грузиться на струг, разбирали тяжелые весла, проверяли уключины – ладно ли ходят, добро ли смазаны салом, не выдадут ли своим скрежетом беглецов московским воинским людям. Заруцкий и Марина все медлили, будто не решаясь доверить свою судьбу утлому челну и зыбким волнам…
– Сеньора Марианна, стойте! Не уплывайте без меня, дочь моя! – раздался вдруг отчаянный крик. Из темноты, неуклюже переваливаясь, выскочила фигура святого отца Николо де Мелло. Едва переводя дух, он бросился к своей духовной дочери и запричитал:
– О, заберите меня от этих дикарей, сеньора! Мною доподлинно выяснено, что les cosaques – кровожадные людоеды!!