– Если не хватит, ещё принесу, Вы не стесняйтесь, у нас тут всё по-простому.
Он похлопал меня по плечу и подмигнул. Видимо, моя избранница ему тоже понравилась, а может, просто хорошее настроение. Думаю, они уже выпили гораздо больше, чем мы.
Мы с удовольствием поглощали нежное мясо, добавляли зелень и запивали вином. Стремительно темнело – на юге ночь быстро одевает небо в свой наряд, низко подвешивая звезды и опуская плотный занавес.
– Владимир, пожалуйста, скажи хозяевам, что мы предпочитаем вернуться в гостиницу. Не хочу ночевать на новом месте.
Мне неловко беспокоить людей, неловко показывать, что мне здесь не очень удобно. Мне-то кажется, что здесь уютно и было бы правильнее остаться. Наверное, это у меня от мамы, ей тоже всегда неловко просить кого-то, беспокоить. Но я собираюсь и иду, благодарю за гостеприимство, извиняюсь и прошу, если это возможно, нас отвезти обратно. За рулем тот же водитель, и в этот раз уже мы чертим радиусы вдоль расплывчатой границы между дорогой и пропастью.
Поездка закончилась благополучно, мы поднялись в номер, Арина пошла в ванную, и я остался в комнате один. Тихо, влажный морской воздух, за окном неутомимые цикады. Не раздеваясь, ложусь на кровать, томительное ожидание близости заставляет меня нервничать. Вспоминаю, как в романе Маркеса «Сто лет одиночества», героиня, опасаясь, что у неё родится ребенок с хвостом, перед сном пеленала себя таким образом, что муж всю ночь в ярости бился, пытаясь до неё добраться. Ей достаточно долго удавалось сохранять свою крепость не преступной, а соседи думали, что у молодых безумная страсть, раз весь дом ходит ходуном. Какой повод она найдет сегодня, и как долго я должен относится к этому с пониманием? Можно, конечно, настоять на своем, но кого это сделает счастливым? Арина вошла в комнату, на ней розовая рубашка и брючки – одеяние для сна. Наверное, всё очень правильно, но мне бы хотелось, чтобы она была без одежды, и я мог радоваться её обнаженному телу. Она аккуратно забирается под одеяло. Раздеваюсь и присоединяюсь к ней, обнимаю её, целую, она отвечает. Через рубашку ласкаю грудь, чувствую выступающие соски, стаскиваю с неё пижаму, она сопротивляется, но позволяет раздеть. С трудом протискиваю колено между её ног, при этом мы продолжаем целоваться. Наконец удается втиснуть второе колено, не могу похвастаться большим опытом преодоления подобных препятствий. Пытаюсь сразу перейти к делу. С трудом, после многих попыток удается. Арина вскрикивает, но я понимаю, что не от удовольствия, а оттого, что ей, видимо, больно. Успокаиваю её, она шепчет: