– Говорить с ним пробовали? У вас, насколько я знаю, имеется аналогичный опыт.
– Многие его подбадривали. Я письмо написал его девушке.
Он едва не выронил планшет и недоверчиво переспросил:
– Письмо его девушке?
– Ну да, его девушке, но, естественно, за его подписью. Подобный ход позволит выиграть время, и если повезет, Коля эту паузу завершит личным визитом. Помогите, товарищ старший лейтенант.
– Это что-то новенькое. Ладно, попробую, но не обещаю. Идите.
– Слушаю! – Я резко развернулся, щелкнул каблуками и был таков.
Крылья, даже очень маленькие, при наличии веры уносят, как большие. Сработал принцип мужской солидарности, когда решения принимаются вопреки нормам и правилам, просто потому, что это кому-то нужно. Все ждали реакции. Личная трагедия одного человека нашла отклик у многих. Трудно поверить, но любовь товарища к неизвестной девушке сблизила всех, согрела своим теплом. В армии голод на любовь. В условиях замкнутости и черствости, граничащей с жестокостью, она доказывает свое великое предназначение. Привлечение женщин в современную армию не кажется безумием. Вместо лекций о сексуальных извращениях и мерах наказания за них давно пора обратиться к поискам душевной гармонии, уважению личности, традициям мировой культуры.
Неделю спустя Коля получил письмо.
– Прочитай сам, – попросил Николай и протянул конверт.
Девичий почерк, размашистые буквы плавно перетекают друг в друга. Волнение присутствует везде, даже между строк. Суть сводится к тому, что она сомневается в его авторстве, что просит извинить за молчание, и что встреча необходима, как воздух. Первые строки после долгого затишья и долетевшего стороной горького дыма измены принесли ее величество надежду, которая, к всеобщей радости, зажгла свет в Колиных глазах.
Прошло несколько дней. Оформили документы, и Николай отправился домой. Главное для всех уже случилось. Мы услышали чужую боль и вернули человеку надежду, а себе веру в то, что ничто человеческое нам не чуждо.
Отца как человека военного мое увлечение театром не радовало. После возвращения с летних гастролей состоялся мужской разговор.
– Посвятить свою жизнь служению профессии, которая несет мужчине, а главное его семье, нищенское существование, было бы большой ошибкой. И пока это в моих силах, я буду этому препятствовать. – При этих словах, глаза отца выражали скорее любовь, чем жесткость.
– Папа, в театре ни с чем не сравнимая атмосфера таинства, интересные люди, много познавательного.
– Сын, ты же понимаешь, я хочу как лучше. Может, тебе суждено подняться до театральных высот, но возможно, твоим уделом останутся вторые роли или массовка. И когда ты будешь мучиться, не зная, что ответить своей дочери на самые, казалось бы, простые ее просьбы, начнешь, ситуация оказаться уже безвыходной.